переварим мы этот кусок, Миша. Пупок надорвём. У нас во всём Приморском крае населения меньше трёхсот тысяч человек, а на Хоккайдо уже сейчас проживает больше восьмисот тысяч японцев. Я тебе давал читать записку барона Розена о настроениях в японском обществе. Потерю Хоккайдо не примет в Японии никто, ни гэнро[3], ни буракумин[4]. За этот остров они будут биться до последнего японца, – Николай грустно улыбнулся. – Нам это надо?! Так что хватит Сахалина, Курил и контрибуции.
– С Хоккайдо понятно. А что ещё Российская империя должна получить? – Михаил внимательно посмотрел на брата.
– Остров Каргодо и Маньчжурию. Но это уже касается императора Коджона и императора Цзайтяня. Об этом можно во время переговоров тонко намекнуть как о сложившейся договорённости с правителями Китайской и Корейской империй.
– А эти договорённости действительно есть?
– Находятся в стадии положительного решения. Юань Шикай предварительно дал понять, что готов отдать Маньчжурию при условии организации Маньчжурского государства во главе с императором Цзайтяном под протекторатом Российской империи, так как маньчжуры и ханьцы на грани гражданской войны. А так и волки сыты будут, и овцы целы… – Император встал и подошёл к столу, на котором стояло несколько запотевших бутылок с яблочным квасом.
Открыв одну из них, Николай вопросительно посмотрел на брата:
– Будешь квас? А то сегодня жарковато для конца мая.
– Наливай. Действительно, сегодня жарко, – Михаил расстегнул крючок воротника мундира.
Император налил квас в два больших фужера, взял их в руки и вернулся к своему стулу-креслу. Отдав один фужер брату, сел и сделал большой глоток. Михаил последовал его примеру, так же с наслаждением сделал несколько глотков.
– Хороший квас делает Яковлев. Забористый, – оторвавшись от посуды, произнёс Михаил.
– Что есть, то есть. Вчера только новую партию прислал. Специально попросил сегодня с ледника принести. Мне тоже понравился, как и всегда, – император, допив квас, протер пальцем усы.
Михаил, подхватив у брата пустой фужер, отнёс посуду на столик и вернулся назад.
– Возвращаясь к нашему разговору, император Коджон не против отдать нам Каргодо с учётом обустройства на нём российской военно-морской базы. Также он готов предоставить концессии на строительство железной дороги от Мукдена до Мозампо, через Ы Чжоу и Сеул, а также достроить железную дорогу от Сеула на Пусан, которую начали прокладывать японцы, – продолжил император. – Об этом также можно будет намекнуть японской миссии.
– А Юань Шикай как отнесётся к этому? – взгляд брата императора выражал истинный интерес.
Не часто брат так откровенничал с ним по международным делам.
– Генерал Вогак прорабатывает этот вопрос. Мы в принципе не против, чтобы китайцы возобновили своё влияние над Кореей. Точнее, мы будем об этом говорить вслух, понимая, что реально у них вряд ли что получится. Нет уже той силы у Китая. А железные дороги в Корее выгодны и им, и нам. Вот такая примерная картина в целом. О частностях тебе более подробно расскажет барон Розен. Тем более ситуация будет меняться чуть ли не каждый день. Особенно она зависит от действий англичан. Боюсь, мой кузен Георг закусит удела, – император усмехнулся, замолчал, а потом тихо произнёс: – Может, и зря я не разрешил тогда Ермаку и с ним покончить.
Николай тяжело вздохнул, а Михаил, воспользовавшись паузой, задал вопрос:
– Как, кстати, он себя чувствует?
– Уже начал из палаты выходить на улицу, подышать. И раз уж о нём зашла речь, то генерал Аленин-Зейский будет отвечать за твою охрану, когда прибудешь во Владивосток. И заодно прислушивайся к его советам.
– Я понял, брат.
– Вот и хорошо, что понял. Давай ещё по фужеру кваса и продолжим…
Глава 4
Памир
– Что делать будем, Лаурус-ага? – тихо, одними губами произнёс Худайкули – туркмен, сопровождающий Корнилова во всех авантюрах уже шесть лет, начиная ещё с разведки крепости Дейдади в далёком уже 1898 году.
Тогда, после окончания Академии Генерального штаба, капитан Корнилов Лавр Георгиевич вновь попросился в Туркестан и был откомандирован в распоряжение начальника штаба Туркестанского военного округа генерал-лейтенанта Белявского Николая Николаевича.
Первой задачей, которую получил Лавр, было поручение собрать как можно больше информации по Афганскому Туркестану. Для этого его направили в Патта-Гиссаре[5], где дислоцировалась Четвёртая Туркестанская линейная бригада под командованием генерал-майора Ионова.
Михаил Ефремович был легендой Памира. Участник туркестанских походов, за которые был награждён орденом Георгия IV степени и Золотым оружием с надписью «За храбрость», он стал больше известен не своей храбростью, а эпизодом с Курбан-джан-датха – царицей кара-киргизов.
Во время экспедиции по завоеванию Алайского края при беседе с Курбан-джан-датха тогда ещё майор Ионов, предложив ей сдаться добровольно, дал слово о её полной безопасности. Позднее российские власти решили применить к царице иные меры, узнав о которых, Ионов официально заверил начальство, что в таком случае он тотчас застрелится, так как им было дано слово русского офицера. Не желая скандала, вопрос с Курбан-джан-датха был закрыт.
В том же 1876 году Михаил Ефремович был назначен начальником завоёванного Ошского уезда. И ему вместе с царицей кара-киргизов мы обязаны теперь русской частью города Ош с дорогами, жильём и озеленением, к тому же эта часть стала приграничным торговым центром Алайского края.
В июне 1891 года Ионов был назначен Начальником рекогносцировочной партии на Памире. Целью экспедиции было: «Прекратить хозяйничанье китайцев и афганцев на Памире, действующих при поддержке английских властей, и показать местному населению о принадлежности Памира России».
Михаил Ефремович в течение тридцати трёх дней объехал Восточный Памир с севера на юг вдоль китайской границы, объявляя памирским жителям о принадлежности Памира России. Дальше Ионов направился к хребту Хедар-Гурт, где, по словам местных жителей, в летнее время можно было найти перевал – кратчайший путь в Индию через Памир. Перевал нашли, но попали в снежный буран и чудом выжили. После этого на картах этот перевал стал носить имя Ионова[6].
Чуть позже Михаил Ефремович перешел хребет Гиндукуш и прошел сто вёрст по территории Британской Индии, а затем повернул назад, вернувшись через другой перевал. Афганский гарнизон небольшой крепости Сархад онемел от страха и удивления, когда перед ними появился большой русский отряд, идущий со стороны Индии.
В дальнейшем войска под командованием Ионова очищали от афганских и китайских постов территории бывшего Кокандского ханства. В результате этих действий были арестованы британские агенты Дэвидсон и Янгхасбенд, китайский пограничный чиновник Чань выдворен в Кашгар. Всё это вызвало широкий международный резонанс и заставило английских дипломатов признать государственные границы России на Памире. Вот под начало этого человека-легенды
