с тобой, пока ты будешь исследовать воспоминания.
Со вздохом Кадер опустился на одеяло, согнув колени и положив на них руки. На мгновение моя улыбка вернулась. Хотя я ненавидела конфликт, бушующий в нем, было что-то еще, что приносило мне радость.
Впервые на мне была одежда, а на нем — нет.
Он посмотрел вверх.
— О чем ты думаешь, док?
— Я думаю, что мне нравится, когда дресс-код меняется.
— Думаешь?
Прежде чем я успела ответить, меня потянули вниз. Кадер вытянул свои ноги, покрытые цветными татуировками, когда я приземлилась на его обнаженные колени. Мои руки легли на его широкие плечи.
— Ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. — Я откинулась назад, рассматривая его разноцветную грудь. — Мне кажется, что я могла бы целыми днями смотреть и не найти всех скрытых секретов.
Защелка лифчика расстегнулась, и на губах Кадера появился намек на улыбку.
— Дай мне время, Лорел. Даже я не знаю всех секретов.
Он отодвинул чашечки лифчика. Золотые искорки замерцали, когда его взгляд оторвался от меня и опустился на мою обнаженную грудь.
— Кстати, о том, чтобы смотреть, я чертовски люблю твою грудь.
Когда он стянул бретельки лифчика с рук, улыбка появилась и на моих губах, и соски стали бусинами от его комплимента.
— Мы приближаемся к правильному дресс-коду, — задумчиво произнес он, укладывая меня обратно на колючее одеяло.
Зеленые глаза изучали мою кожу, он зацепил пояс моих трусиков и спустил их на бедра, колени, икры и лодыжки, пока те не исчезли, потерявшись на пыльном полу.
Кадер навалился на меня всем телом, опираясь на локти, и посмотрел мне в глаза.
— Я вернусь к тебе, Лорел. И когда я это сделаю, у тебя будут ответы.
Напоминание о его уходе вернуло облако печали, которое я временно отогнала.
— Я не хочу быть без тебя.
— Это не займет много времени. — Он провел грубым кончиком пальца по моей щеке. — С тех пор… после… — он сглотнул. — Когда все это закончится, ты сможешь жить без страха. Я не могу обещать, что это будет под именем доктора Лорел Карлсон, но я сделаю все, что смогу, даже если я не хочу этого делать.
— Что ты не хочешь делать?
— Я не хочу отпускать тебя. Я не знаю, как смогу сделать это снова.
Дотянувшись до его плеч, я пошевелилась под ним, поднимая колени, пока мы не оказались в идеальном положении. Это был первый раз, когда он был со мной полностью обнаженным. Не имело значения, что бетонный пол был покрыт только старым армейским шерстяным одеялом или что здание было заполнено пылью прошлых лет. Все, что имело значение, — это то, что мы вместе, собирались стать единым целым.
В этого человека я влюбилась, когда была слишком молода, чтобы понимать жизнь. Он был также тем, кого я потеряла.
Только после того, как моя спина выгнулась дугой, а губы сложились в идеальную букву «о», я провела по его плечам и вниз по рукам. Мое единственное слово было больше похоже на стон.
— И не надо.
Его зеленые глаза расширились.
— Не надо?
— Не отпускай меня снова. Я не знаю, что это. Может, это судьба или назови это судьбой. Я не знаю, что ждет меня в будущем. Я только знаю, что хочу, чтобы оно включало нас, нас двоих.
— Твои исследования?
— Моя жизнь обрела новую перспективу с тех пор, как мы воссоединились.
— Лорел, я не из тех, кто остепеняется.
Я приподнялась, мои губы встретились с его.
— До той встречи я бы сказала то же самое о себе. Моя сестра вышла замуж после колледжа. Меня заботила только работа. Я все еще переживаю о ней, но хочу большего.
— Я не больше…
Я вскрикнула, когда он начал двигаться. Мой стон был не от боли, а от удовольствия. Когда Кадер замер, я усмехнулась.
— Ты определенно больше, — пока я приспосабливалась, мне в голову пришла новая мысль. — Если бы мы сделали… это… когда были молоды, я бы сразу поняла, что ты — это ты, в тот первый раз в подвале.
Кадер покачал головой.
— Мне бы хотелось думать, что я лучше, чем неуклюжий, неопытный подросток.
— Я не обсуждаю уровень мастерства. Я говорю, что есть вещи, которые нельзя скрыть.
— Ты заслуживала лучшего.
— Прекрати говорить так.
Когда он начал говорить, я поднесла палец к его губам.
— Я собираюсь повторить это еще раз. Мне все равно, кто ты, Кадер или Мейсон, из того, что я помню и недавно узнала, оба исключительные люди. Это не имеет значения. Меня волнует только то, что мы вместе.
— Лорел.
— Займись со мной любовью.
Мышцы под бугристой кожей напряглись.
— Я… Нет.
— Да. Продолжай. Я тебя вижу. Дай мне почувствовать тебя. Позволь мне помнить тебя, пока тебя не будет.
Уголки его губ изогнулись в усмешке, бедра дернулись.
— Вот так?
У меня перехватило дыхание.
— Еще.
Шершавое одеяло натирало кожу, Кадер дал мне именно то, что я просила — больше. Его сильная хватка на моих бедрах впилась в плоть, без сомнения, оставляя синяки размером с палец, поскольку человек без отпечатков пальцев оставил свой след. Толчок за толчком он подталкивал меня все выше, из этого здания, в чистое небо, за вершины гор.
Мои крики экстаза наполнили комнату, когда он умело подвел меня к краю, чтобы вернуть обратно. Наши позиции менялись по его вкусу. Его пальцы блуждали, дразня, щипая и шлепая мой сверхчувствительный клитор. Когда я меньше всего ожидала, они переместились на новую почву, создавая совершенно новое ощущение, когда один, а затем и два пальца проникли через плотное кольцо анальных мышц. В сочетании с его продолжающимися толчками, его новообретенная земля создавала ощущение полноты, которого я никогда не знала.
Звуки и слова, слетавшие с моих губ, терялись в синеющем небе за окнами. Я не больше контролировала свои слова, чем свою реакцию на его помощь. За несколько недель Кадер превратил мое тело в ценный инструмент, на котором мог играть только он. Когда он это делал, когда он бренчал на мне, песнь, которую я пела, была возвышенной и жалобной, уникальной и проникновенной, как и сам человек, вдохновляющий мою песню.
Ощущения были всем, а порой и излишними. Были случаи, когда я пыталась сдерживаться. Временами мои зубы опускались, вцепляясь в его широкие плечи, но ничто из того, что я пыталась сделать, не могло остановить мелодию.
Наша экспедиция была утомительной и волнующей. Минуты и часы ничего не значили, когда одеяло терло кожу на лопатках, ладонях и коленях.
