Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Как позже узнал Анатолий, сидящие справа в прошлом были префекторами. Впрочем, и в настоящем тоже — звание считалось как бы законсервированным, сданным на хранение вместе с форменным плащом. Сейчас они передавали опыт молодежи и считались учителями. Звали их учитель Крин и учитель Тук. Тук — тот, что пополнее. Личность сидящего слева была еще более примечательной, потому как был он сэнссаем — наставником сэнсов.
Наставники сэнсов — это совсем отдельная история. Они стоят чуть особняком, потому как не всегда и не всем понятны. В простых людях они вызывают некоторую робость, но вовсе не потому, что сэнссаи к этому стремятся. Просто обычным людям о них мало что известно, а непознанное порой может пугать. Что удивительно, сами сэнсы воспринимаются простыми людьми как нечто вполне себе обычное и не вызывают никакой настороженности. Среди темных крестьян бытуют байки о том, что способностями сэнса можно наделить и наделяют ими людей именно сэнссаи — наставники сэнсов. Люди образованные над этими верованиями посмеиваются. Любому префектору известно: сэнссаи — это всего лишь опытные сэнсы, а даром нельзя наделить, можно лишь научить им пользоваться.
Как правило, сэнссаи не селились отдельно, а проживали при обителях. Обучение будущего сэнса должно быть разносторонним. Сэнссай поможет ученику научиться пользоваться даром, наставник — обрести требуемое для работы равновесие.
Разумеется, ученики знали, кто такие сэнссаи, и не придавали им мистического значения. Но человек, который видит тебя насквозь, невольно вызывает некоторое опасение. Впрочем, двое из учеников кроме общих занятий посещали и уроки сэнссая. Им предстояло стать сэнсами, если удастся развить свой дар до нужного уровня.
Внешне они ничем не выделялись среди своих сверстников: так же, как и все, участвовали в общих работах и в ученических проделках. Отношение к ним других учеников было ровным, порой даже чуть снисходительным, потому как попасть в ученики, не обладая даром, было куда как сложнее. Да и дело в будущем им предстояло делать одно, пусть и каждому по-своему. Порой способности будущих сэнсов использовались и в мелких шалостях.
На проделки учеников наставник смотрел сквозь пальцы, но до строго определенного предела. Превысившего предел ждало суровое наказание, а шутка, повлекшая за собой чью-то длительную обиду, вообще могла стать поводом для отчисления. Будущим стражам покоя не пристало вносить возмущение в ментал. Спрашивается, не проще ли было запретить проделки вообще? Ответ однозначный — проще. Но проще — не всегда правильнее. Ученики думали, что они шалят, но на самом деле им лишь позволяли шалить. А невинные проделки были включены в процесс обучения. Сумеешь вовремя остановиться, одернуть себя, не переступить грань между шуткой и жестокостью — значит, сдал экзамен. Нет — значит, тебе нечего здесь делать. Определить эту грань и никогда ее не переступать — одно из важных условий в их будущей работе.
Разумеется, учеников никто не спешил посвящать в подобные тонкости. Для них проделки были всего лишь проделками. А учеба? О, учеба тоже была весьма интересной. Даже через месяц, когда Толик стал более-менее понимать местный язык, многое в процессе обучения было для него непонятным. Непонятными были обычаи, непонятным — менталитет. И в то же время все вокруг было чрезвычайно интересным.
Нет, от него ничего не скрывали, наставник Трай охотно и подолгу с ним разговаривал, вот только картина окружающего мира складывалась не слишком охотно. Порой казалось, что она сложилась, но появлялись новые обстоятельства, и все приходилось пересматривать.
Началось все с обучения языку. В тот первый день пребывания в обители сразу после завтрака наставник пригласил Анатолия пройти за ним. Он расположился на открытой террасе, сел на пол и скрестил ноги. Толику он предложил устраиваться напротив, приложил руку к своей груди и сказал «Трай». Затем приложил руку к груди гостя.
— Толя, — ответил парень.
Наставник показывал на различные предметы и повторял их название. Через пару часов он ушел, но только для того, чтобы его место занял один из учителей.
Через три дня Толика стали привлекать к работам, но и здесь обучение языку не прекращалось ни на минуту. Анатолий помогал одному из учеников на хозяйственном дворе, а тот объяснял ему название всего, что он видит.
— Вот это — лошадь. Вот это — телега. Запрягать.
Толик повторял слова, задавал вопросы, порой заставляя ученика смеяться, но тот быстро брал себя в руки. Вообще отношение к нему было на удивление ровным, если не считать заданий, которые были порой весьма странными.
Миновала неделя, наставник привел Анатолия на расположенный за небольшим лесом огород и предложил полоть грядку.
Что ж, полоть так полоть, Анатолий не привык есть хлеб даром. Часа два он выдергивал траву и думал, что закончил работу, но наставник отрицательно покачал головой и заявил, что надо полоть грядку.
— Другую грядку? — спросил парень.
— Нет. Эту грядку. — Трай указал на уже прополотый участок земли.
Анатолий потратил еще два часа и выбрал все мелкие травинки, окружавшие растущие всходы. Наставник кивнул и сказал, что работа на сегодня закончена. На следующий день они опять пришли на огород. Каково же было удивление Толика, когда ему предложили полоть ту же самую грядку. Они что, издеваются? Наставник посмотрел укоризненно, и Толик принялся за работу. Он выбрал все мельчайшие травинки, к обеду он почти возненавидел свою работу. Толик старался поскорее закончить порученное дело. Каково же было его удивление, когда эту же грядку ему поручили полоть и на третий день. А ведь вокруг было полно грядок, полностью заросших травой! Толик еще раз спросил, ни стоит ли ему приняться за соседнюю, получил отрицательный ответ, вздохнул и принялся за монотонную работу.
Он перебирал пальцами каждую крупинку земли, выбрасывая малейшую соринку и тщательно окучивая молодую поросль. Неожиданно Толик понял, что ему это нравится — нравится лелеять тянущиеся к солнцу ростки новой жизни. Казалось, они льнут к рукам, отвечают благодарностью на любовь и заботу. Это было совершенно новое, неведомое раньше ощущение. Оно радовало и наполняло гордостью, оно придавало его работе новый смысл.
Толик прошел три четверти грядки, когда наставник его окликнул:
— Пойдем?
— Я хотел бы закончить, — попросил парень.
Наставник довольно кивнул, улыбнулся:
— Когда закончишь, придешь сам.
Толик остался один. Он вздохнул полной грудью, ветер взъерошил его волосы, солнце ласково пригревало, листья растений чуть слышно шелестели. В какой-то момент Толик почувствовал себя частью окружающего мира: земля, солнце, ветер, он сам — все это одно и то же. Все это — часть его, и он — часть всего, что его окружает. Это было совершенно непередаваемым.
Он засиделся около грядки и чуть было не опоздал на обед. Ощущение общности с окружающим схлынуло, но воспоминание о нем приятно согревало.
Прополка грядки была не самым странным из заданий, которые ему поручали. В один из дней наставник отвел его к небольшому озеру, находящемуся неподалеку. На берегу стояла беседка.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
