был завален многолетним пылящимся хламом. – Что с работой?
– С какой работой? – потирая глаза, спросил Боря.
– С работой на стройке, куда я тебя устроил на той неделе.
– А, ты про ту… – махнул рукой Боря. – Так я в первый же день свалил оттуда на хуй.
– В очередной раз…
– Не, брат, это не работа, а каторга, ей богу, – развёл руками Боря. – Я там с пацанами пообщался, они все воют как волки. Короче, пашут с утра до ночи, а прораб у них гандон редкостный – ещё и штрафует, когда моча в голову ударит. Потом сам посуди – мне ехать на двух маршрутках туда, а обратно, когда темнеет, бежать надо на остановку, чтобы на последнюю успеть. В общем, братец, не по мне такая работа.
– Платят же нормально… Официальное оформление, льготы. «Газпром», все-таки…
– «Газпром» не «Хуйпром», я вон грузчиком пошёл на базу овощную здесь рядом и в хуй не дую, – прыснул Боря. – Штуку в день платят, что ещё надо? Дашка довольна, спиногрызам на еду и лекарства хватает, ещё и мне на пиво остаётся.
Павел покачал головой.
– Слушай, брат, а пойдём накатим по сотке? – Борис вскочил с дивана и хлопнул в ладоши. – У меня холодная чекушка стоит, закусь есть. Пойдём, а?
– Ты же завязал вроде?
– Завязал, – кивнул Борис, – но суббота же.
Они прошли на кухню и сели за маленький столик у окна. За окном во дворе играли дети, на лавочках сидели пьяницы, какой-то измазанный старик чинил свою «Жигули», подростки у гаражей раскуривали траву.
– Шо приперлись? – буркнула Даша.
– А ну пошла вон с кухни! – рявкнул Боря. – Мужики разговаривать будут.
– Сам пошёл, падла! – огрызнулась она.
– Ах ты тварь! – Боря схватил со стола перечницу и запустил ее в жену. Она охнула, схватилась за затылок и обернулась с поварешкой в руках. – Пошла! Или покалечу.
Даша ушла.
– Зачем ты так с ней? – глядя на недоваренный борщ, спросил Павел.
– По-другому они не понимают, бабы… – Борис достал из холодильника бутылку и разлил водку по рюмкам. – Всю кровь мне уже выпила, скотина.
– Ладно, ваше дело… – потупил взгляд Павел. – Ты только руки сильно не распускай…
– Ей для профилактики полезно. Раз в неделю, не чаще. Чтобы нос не задирала.
Павел покосился в сторону дверного проема, где скрылась Дарья.
– Скажи лучше, вы в церковь ходите? – спросил он
– Ходим, – кивнул Боря. – По воскресеньям. Слушай, брат, я у тебя никогда не спрашивал, а мы тут недавно с мужиками разговорились на перекуре. Они говорят: «У тебя же брат вроде как апостол». А я им говорю: «Ну, и что с того?» Им интересно стало, какой он – бог. Ну, я сначала об этом не задумывался, а потом понял, что ни разу у тебя об этом не спрашивал.
– Тебе, правда, это интересно?
– Ну да, – пожал плечами Боря. – Ты с ним каждый день общаешься по работе, а я ни разу у тебя так и не спросил, какой он.
– Все обычно только это и спрашивают… – усмехнулся Павел. – Вот и ты теперь.
– Брат, да мне похуй на выгоды, ты же знаешь, – Боря хлопнул его по плечу. – Мне на свой кусок хлеба заработать, а чужого не надо. Каждый на своём поле пашет – ты там, в самых верхах, а я здесь – на земле. Ну, так что, какой он, бог?
– Какой, какой… – задумался Павел. – Обычный он. Среднего роста, немного пухлый, сутулый, с залысиной, в очках, почти не бреется. Сидит у себя в офисе, «Ютуб» смотрит в свободное время, бургеры из «Мака» ест, курит. По утрам планерки проводит – собирает замов своих, ну, или как ты по-старому именуешь – апостолов, – он усмехнулся. – Сейчас уже все не так, конечно, давно этих анахронизмов нет уже. На планерках мы отчитываемся о проделанной работе, план на неделю составляем, на месяц, графики у нас, CRM, работаем по системе «Agile». Потом встречи у него всякие – то с сановниками, то с какими-то важными людьми, но это редкое явление, в последнее время он замкнут, почти всегда в одиночестве, ни с кем видеться не хочет. Ну, и все. Он дальше в своём офисе сидит, работает, а мы по своим местам расходимся, и так до следующей планерки.
– О чем вы с ним вообще общаетесь? – Борис поднял рюмку и опрокинул ее. – Ну, в смысле, о чем с богом напрямую разговаривать можно?
– Да обо всем, – пожал плечами Павел. – О машинах, о зарплатах, о бабах, о гаджетах… Говорим на те же темы, что и с любым другим.
– Ну, а как же катаклизмы всякие, болезни… Не знаю, какие-то глобальные вопросы.
– Нет, на эти темы он давно уже не говорит, – покачал головой Павел. – Есть целые департаменты – и по катаклизмам, и по болезням… Во главе этих департаментов стоят ответственные лица. Эта система давно оптимизирована, Боря. Он за две тысячи лет устал от всех этих глобальных вопросов. Подписывает бумаги, которые ему ответственные менеджеры приносят, даже не заглядывает туда. Он, если честно, и в мои бумаги не смотрит давно… Я ему доклады на сотни листов каждый день ношу. Там и списки грешников есть на прощение, вот он и визирует их, даже не глядя. Это раньше все случаи досконально изучал и принимал сам решение – кого простить, а кого… Ну, сам знаешь. Устал он, Боря. Как и все устают. И депрессия у него бывает, и апатия. И срывается, и плачет, бывает… Все бывает.
– А вся эта херня, что в мире происходит? – спросил Борис. – Война в Западном Полушарии… Уже столько длится, неужели нельзя решить эту проблему?
– Можно, конечно, – вздохнул Павел. – Но войны и прочие происшествия курирует другой менеджер, а он… Как тебе сказать… Не совсем заинтересован в том, чтобы эта война завершилась. Свои интересы у него, вот он и носит богу бумажки соответствующие с доводами.
– Ясно все, – налил себя очередную стопку Борис. – Долбоеб ваш бог – вот что я понял из услышанного.
– Это зря ты говоришь, – обернувшись, процедил Павел. – Он ведь не всесильный. За всем не углядеть. Есть система, есть порядки и сформированные столетиями правила. Он хороший. Добрый. И, несмотря на все недостатки, мы его любим.
– Добрый… – покачал головой Боря. – Кому нужна такая доброта? Мы тут, как дети, получается, которых бросили в песочнице копаться. Сами по себе. А следят за нами какие-то заинтересованные в собственных выгодах менеджеры… А что если одному из таких менеджеров будет выгодно наводнение устроить или ещё
