Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
вздохнул, — как Остерман с Минихом.
Помолчав немного, дядя кивнул на столик:
— Налей мне чаю, в горле першит.
Поухаживать за стариком было несложно. Я подал ему чашку, и он долго пил, громко прихлёбывая и шлёпая губами.
— В стороне хотел остаться, — вздохнул он, — с одной стороны, за младенца на троне драться не хотел. С другой — не побежал Елизаветке в ножки кланяться. Думал, пройдёт гроза по верхам, не заденет мою норку.
По губам дяди пробежала горькая усмешка.
— Не вышло. Те, кто Елизаветку на трон поднимал, на меня зуб имели. Всё припомнили, перед императрицей змеюкой выставили. Но голову снимать побоялись, слабовато мажьё оказалось. Вот и сижу здесь, как жаба на болоте. Эх, вернуться бы туда, выйти со всей силой, когда они на дворец шли, может, и по-другому всё вышло.
Он протянул руку и крепко схватил меня за ладонь.
— Если в смутные времена будешь рядом с троном — не повторяй моей ошибки. Держись за свою сторону до конца, даже если безнадёжным кажется. Уж лучше на плаху за дело, чем от тоски дохнуть за безделье. Понял?
Я кивнул.
— А то, что я говорил, — забудь. Матушка наша императрица злопамятна, как сам чёрт. Скажешь слово неосторожное — она тебя в бараний рог согнёт.
— Понял, уже забыл.
— Тогда иди, завтра поговорим. И Настьку мне позови. Пусть лекарство несёт, а то худо мне сделалось.
* * *
Но ни завтра, ни послезавтра дядя меня не звал. Дворецкий с печальным лицом заявил, что Василию Фёдоровичу нездоровится, и в ближайшие дни я могу заниматься чем угодно. Да хоть в Муром съездить развлечься.
Нет, в город я не собирался, нечего там пока делать. А вот проехаться по имению, посмотреть деревни, взглянуть, как живут крепостные, — было бы неплохо.
К моему удивлению, Лаврентий Павлович горячо поддержал мою затею:
— Доброе дело, доброе. Земле хозяйский пригляд обязательно нужен. Я сейчас прикажу заложить drojshky, и поедем.
Дрожки? Что за дрожки такие? Оказалось — открытая коляска, запряжённая парой механических лошадей. По хорошей погоде самое то ездить, а в дождь будет неприятно.
Только мы уселись в этот кабриолет, как появилась Настасья Филипповна и бодро полезла за нами.
— С вами поеду, — заявила она и погрозила управляющему пальцем. — Знаю я тебя, Лаврентий. Тебе в каждой деревне наливать будут чарку, обратно приедешь накушавшийся так, что тебя нести придётся.
— Да ты что, Настасьюшка!
— Вот то самое. Что я, не видела, что ли? Кузьма, — скомандовала ключница, — поехали!
Так мы вчетвером и двинулись объезжать имение.
* * *
В деревне нас ждали. Целая делегация крепостных орков выстроилась на околице деревни: старики в праздничных рубахах, несколько мужчин с напряжёнными лицами и девица в красном сарафане и кокошнике. В руках она держала каравай на вышитом полотенце, который подала мне с поклоном.
— Здравствуйте, барин Константин Платонович!
Я отломил кусочек хлеба, макнул в соль и демонстративно съел. Ёшки-матрёшки, до чего хороша! Не каравай, естественно, а девица. Тонкие черты лица, голубые глаза, чётко очерченные губы, фигура под сарафаном святого с ума сведёт. Только кожа зелёная, как полагается оркам. С другой стороны, говорят, у короля Франции есть фаворитка — так та вообще чернокожая ифритка из Египта.
— Прошу, барин, — поклонились мне старики, — не побрезгуйте нашей трапезой.
Есть мне не хотелось, но за стол я сел. Сделал вид, что пробую, а затем стал расспрашивать. О погоде, об урожае, о проблемах и нуждах. Старикам такое внимание льстило, они стеснялись и поначалу мямлили. Но я переспрашивал, вдавался в детали, и постепенно они разговорились. Однако, жизнь крепостных совсем не сахар.
Ясное дело, главную тревогу вызывал урожай. Подведёт погода, и всё, затягивай ремень туже. Сдохла лошадь? Беда, семья не сможет вовремя посеять. Да, община поможет, но долги останутся. И ещё много-много таких сложностей. А решать их некому.
Но были некоторые проблемы, с которыми я мог помочь сам, не откладывая в долгий ящик. Например, волки. В Злобино серые твари заглядывали редко, но неделю назад чуть не загрызли в лесу девочку, пошедшую по ягоды. А в соседней деревушке задрали трёх овец — великое разорение для местных.
В паузах между жалобами стариков я бросал взгляды на орку в кокошнике. Ну до чего же красивая! Произведение искусства, а не девица из глухого угла. Она заметила мой интерес. Улыбнулась в ответ, но взгляд отводить не стала. Не робкая красавица, молодец.
Выслушав стариков, мы двинулись дальше.
— Константин Платонович, — обратился ко мне Лаврентий, стоило нам отъехать от деревни, — вы как-то неожиданно повернули нашу увеселительную прогулку. Это вечные проблемы крепостных, ничего нового вы не услышите.
— Вечные, но не решаемые?
Лаврентий развёл руками:
— А что здесь можно поделать? Все крепостные так живут. Где-то чуть лучше, где-то чуть хуже, но по большому счёту по всей Руси так. Да и не сможете вы ничего поменять — мужики не принимают никаких новшеств.
— Посмотрим.
Я понимал, что управляющий опытней меня в этих делах, но что-то внутри кололо. Может, орки и крепостные, но такую жизнь и врагу не пожелаешь. Надо попробовать сделать для них хоть что-то. А кроме того, нищие крестьяне и мне, когда я вступлю в наследство, богатств не принесут.
В других деревнях было примерно то же самое. Та же бедность и разруха. Но я выслушал все жалобы из принципа.
А вот Лаврентий меня удивил. Он даже под строгим надзором Настасьи Филипповны умудрился набраться как сапожник. Так что в последней деревне его грузила в дрожки пара дюжих мужиков. Вот, что называется, опыт!
Пока ехали обратно в усадьбу, он проснулся и начал хвастаться, что настоящий лепрекон: мол, и горшок у него есть, и по радуге он бегать умеет. Вот только грозы давно не было, а так бы он показал! Настасья Филипповна только качала головой, а потом шепнула мне:
— Врёт. Нет у него никакого горшка.
— А золото?
— Золото есть. Под половицей во флигеле спрятано.
Мы рассмеялись. Но как можно тише, чтобы не обижать управляющего.
* * *
Я постепенно вживался в роль барина. Не то чтобы я этого хотел, но Дворецкий и ключница всячески этому потворствовали. Скажем, в отличие от Парижа, в усадьбе я начал просыпаться очень рано, едва рассветало. Да и попробуй не проснись, если за окном щебечут птицы, на заднем дворе поют петухи. Так вот, Настасья Филипповна, заметив, что я рано встаю, начала присылать утром ко мне слуг с “кофием”. Чтобы я, не поднимаясь с постели, мог испить чашечку.
В усадьбе слуг было немного: три молчаливых орки средних лет, сразу и горничные и прачки; два молодых
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
