торопись, — предостерёг он, запуская пальцы в мои мокрые волосы и притягивая ближе. — Мы не спешим.
— Горит… все… — прошептала я, понимая, как глупо это звучит.
Как объяснить ему, что кровь в моих венах постепенно превращается в кислоту, разъедающую стенки сосудов? В животе все сжимается до предела, и пальцы невыносимо сильно дрожат, судорожно хватаясь за крепкие плечи.
Отвечая на мое нетерпение, он качнул бедрами навстречу, заполняя собой полностью, до конца, и я устало сползла, всем весом падая на его тело.
Слишком остро. Лезвия требовательной страсти, скользили по коже, подгоняя меня, и заставляя двигаться навстречу все интенсивнее, толчками опуская и плавно поднимаясь наверх. Шайсар позволял мне это, бережно прижимая к себе, и разрешая растекаться по собственной груди.
Давление внизу казалось непреодолимым, а искрящийся ток, живущий в бугорке клитора, наказывал меня за недостаток внимания болезненными спазмами, рождающими новые и новые стоны.
— Я больше… не могу…
Мои слов хватило, что мужские пальцы, со знанием дела, накрыли возбужденное место, и мягко погладили его, заставляя меня вскрикнуть громче.
— Ах! Прошу!
— Торопишься, — прошипел он, но губы дрогнули в несмелой улыбке, а руки сжалились, надавливая и поглаживая сильнее.
Всего несколько движений, чтобы я рассыпалась от пронзившего удовольствия, откидывая голову на поддерживающую ладонь повелителя. Меня било сладкими судорогами, правильными и неправильными, откровенными и слишком страстными. Хотелось выть от наслаждения, но с губ срывался только шепот, хриплый и практически безжизненный.
Он дал мне лишь несколько секунд, чтобы задвигаться вновь, еще быстрее, сильнее и глубже, подбрасывая мое счастливое, но расслабленное до предела тело в своих руках. Нанизывал на себя, вдалбливаясь упорнее, игнорируя силу воды между телами, и уронив меня на свою грудь, болезненно впился зубами в старое место укуса, заставляя меня застонать от пронзившей боли.
На этот раз я ощутила разливающийся жар, плывущий по телу рваными волнами от раны. Это был его яд, которым он вновь меня наградил, сразу же после близости. Но мне не оставалось ничего, кроме как терпеть, и благодарить за полученный оргазм, пока шайсар кончал, толчками наполняя меня своим семенем.
У меня не было сил даже оторвать голову от его плеча. Словно все они ушли в воздух, вместе с искорками оргазма, постепенно покидающими кровь.
Шайсар вновь запрокинул голову назад, в этот раз так устало, и шумно выдохнул, как бы невзначай обхватывая меня рукой. Покидать мое тело не спешил, продолжая все еще твердым членом давить на стонущие от переизбытка близости стенки.
— Сегодня тебе смажут промежность, чтобы исключить микротрещины. Два раза за сутки слишком много для невинного зада.
Просто констатация факта. Без умысла обидеть, или как-то унизить, лишь суть в такой форме, какую он умел преподносить.
Прямой. Как доска.
— Да, господин. Немного болит.
Вспомнив о том, что он все еще во мне, мужчина мягко прихватил меня за талию, приподнимая и снимая с крепкого органа, чтобы тут же вернуть меня на свою грудь. Просто лежать. Молчать. Думать о своем.
Невольно улыбнулась.
Не будь он повелителем змей, то можно было бы легко брать с него образ идеального мужчины. Прямолинейного, без уловок и фальши, сказал — сделал. Великолепно.
Но я всего лишь лирея, купленная для утех, а он утомленный всеобщим послушанием господин. Несовместимы. Мы просто несовместимы.
— Нам пора.
— Да, господин.
Я попыталась встать, но мужчина перехватив инициативу, поднялся вместе со мной на руках, придерживая ладонями под ягодицы и без труда удерживая меня над землей. Мне пришлось схватиться за сильные плечи, избегая падения, но шайсар, кажется, расценил это своему, аккуратно ставя меня ногами на лавочку.
Он смотрел прямо, о чем-то напряженно думая и хмуря брови, сводя их к переносице так сильно, что выступила морщинка, которую я ненароком разгладила пальцем, тут же одергивая руку.
Господин удивленно дернул бровью, но хмуриться прекратил, разворачивая меня спиной и наклоняя.
— Хочу убедиться, что все в порядке, — пояснил он, пальцами осторожно ощупывая измученную вторжением мышцу, и успокоившись, развернул обратно.
Немного стыдно. Как-то не вязалась эта забота с отношениями купленной в пользование лиреи и ее господина.
— Я завтра уезжаю, — сказал он, и я растерянно распахнула глаза. — Меня не будет несколько дней.
— Хорошо, господин, — невесело пролепетала я.
— Пока меня не будет, будешь жить в моих покоях, — открыла рот и тут же закрыла, не смея спорить. — Ты никому не должна говорить про укус, тебе ясно?
— Да.
Я инстинктивно накрыла пульсирующую кожу ладонью, чувствуя следящий за этим жестом взгляд.
— Привезу тебе что-нибудь. Что ты хочешь? — я с сомнением прикусила губу. — Ну же, говори.
— Мне ничего не нужно, господин. Если хотите сделать мне подарок, выберете то, что вам приглянется. Я буду рада.
Он неоднозначно пождал губы, и медленно кивнул, наклоняясь и протягивая мне мое же платье.
— Одевайся, а то моя жена уже выжгла себе глаза, рассматривая тебя.
Испуганно дернув головой, сразу же столкнулась с разъяренным блеском ядовито алых глаз, на лице трясущейся от гнева шайсары, стоящей в нескольких метрах от нас.
Вот же черт!
Глава 14
Для полного провала мне не хватало только висеть на руках шайсара, вздрагивая от близости, как несколько минут назад.
От воспоминаний вновь запекло щеки, и тело отозвалось о своем неравнодушии к случившемуся.
Все только закончилось, а меня вновь накрывало волной трепетного желания! Боги, соберись!
Прижав к груди протянутое платье, опустила голову и вжала плечи, боясь думать о том, что же будет дальше.
Шайсара с отвращением цыкнула, не смея подходить, и с места своей слежки, сказала:
— Эту шлюху, — шипя, она громко и гневно дышала. — В источнике? Теперь мне придется уводить всю воду, чтобы не касаться ее следов! Пошла вон! — крикнула она, но я даже шагу не успела ступить, собираясь послушно уйти, как горячие пальцы повелителя придержали меня за локоть.
— Стой где стоишь. Приказ, — обозначил он, и я сделала глубокой вдох.
Нет, быть предметом ссоры двух величественных и невероятно сильных существ, было самой отвратительной участью. Пусть бы они продолжали ругаться, но втягивать в это меня было просто бесчеловечно! Ах, ну да, они же не люди…
— Что ты хотела, Эрида? Говори и уходи, у меня нет настроения вести с тобой долгие беседы.
— А трахать какую-то жалкую лирею в источнике, значит есть? —
