class="p1">— У меня тоже ребёночек будет, — призналась Аннушка.
— От кого? — спросила Ульяна, только и без того ответ знала.
— От брата твоего, Петруши.
Глава 10
Новости быстро по деревне расходятся. Стоял пред отцом Петька, которому уж 18 исполнилось, и ответ держал.
— Не дам благословения! — рычал Касьян. — Ты мать и отца опозорил.
— Да ещё б была девица, а то старуха, — поддакивала Фёкла.
— А ну, — сурово брови сдвинул Петька, смотря на Фёклу. — Не посмотрю, что мать.
— Он мне угражат, Касьян! — ахнула Фёкла.
— Ванькой займись, — зыркнул муж на жену, и пришлось той язык прикусить. Отошла к сынку младшему, пирогов достаёт да на стол укладывает.
— И куды приведёшь? — не унимался Касьян.
— Я с ней избу делить не стану! — снова не сдержалась Фёкла.
— Да ещё с ребетёнком чужим. А ты не подумал, ежели муж вернётся за ней? Она ж беглая.
— Не любит он её, бьёт, — отвечает Пётр.
— Бьёт, значит — любит! — вмешивается мать.
— Венчать вас не станут, — будто не слышал Касьян. — Неужто будете у всех на виду позорничать?
— Своей назову, мужем ей таким стану, каким никто не сможет. А что до венчания, пусть. И без того прожить можно.
— А чего люди скажут? — упёрла руки в бока Фёкла.
— Не вкусно, — откусил Ванька пирог и тут же получил по загривку.
— Не вкусно ему, — передразнила мать. — Иди сам тесто меси да у плиты стой, — прикрикнула. — А ну ешь, чего дали!
— И где ж такой умный жить станешь? — снова обратился отец к сыну.
Видит Петька не сладить с родителями, не будет Аннушке тут житья. Со свету сживут.
— Уйдём, — отвечает уверенно.
— И отца рук рабочих лишишь? — вскинул тот брови.
— А коли и так. Пора уж самому семью заводить.
— Пора ему, — злится Касьян. — Восемнадцать годов всего! Я решать стану, кому чего пора. Ежели скажу Лушке замуж пойти, так хоть за слепого, хоть за старика столетнего пойдёт.
Обомлела Лушка, глаза вытаращила. Её-то за что? Сбежит, коли и впрямь такую участь отец нарисует. Не сможет, как Улька, с нелюбимым жить. Ходит к ней Лушка, смотрит, как та ожила, когда о ребёнке прознала. Ждёт первенца, рубахи ему вышивает. Думает, обязательно мальчик народится.
Подневолить никто не станет Лушку, она сама себе хозяйка. Только поначалу надобно попробовать по-хорошему решить, да поры до времени не высовываться. Авось на будущий год нови хватит, за неё торговать хлебом не станут.
— Куда ж пойдёшь, ежели не секрет? — допытывает Касьян.
— А чего скрывать? В Демидовку, у Аннушки там родня далёкая.
— Чего ж тады сразу туда не прибилась, а сироту у нас строила? — злилась Фёкла, но никто на неё и не смотрит.
— Значится, от своих сбежишь, чтоб к её родне приехать⁈ — подытоживает Касьян.
— Так ежели тут нам не рады, — разводит руками Петька. Не слышат его, не понимают, а у него молодость бушует, хочется не урывками любимую видеть, а своей называть, к груди по ночам жать да ребёнка ростить. Народят мальчонку на свет, будет братик Агафье, а им с Аннушкой радость. Войдёт Петька в дом, а жена привечать станет. Сапоги снимет, под лавку засунет, щи пред ним поставит и глядеть-наглядеться не сможет. Вот какие картины рисовались в голове, только отец своё слово сказал.
— Не дам ни копейки!
И как прикажите новой семье обживаться, коли за душой не гроша? Трое их нынче, а потом и четвёртый появится. Содержать чем-то семью надо. Крепко задумался Петька, но сказал.
— Землю грызть стану, а будет у меня семья, будет Анька женой моей.
— Дурень, — качает головой Касьян. — Ежели и сойдётесь, тебе чрез два года жребий тянуть. И куды вдовку твою с двумя детьми?
— Бог упасёт, — махнул рукой Петька. — Уж назад дороги нет, понесла Аннушка.
Ахнула Фёкла, на Касьяна смотрит, чего тот скажет. Только молчит тот, раздумывает.
— Бабку знаю, что травы дать может, — вмешалась мать, и глянул на неё Петька зло.
— Сама пей, — буркнул и вышел на улицу.
— И делать чего будем? — глянула на мужа Фёкла.
— Чаво, — жевал губы Касьян. — По бабьи поговори с ней.
— Такая не откажется от Петруши! — скривила Фёкла лицо. — Тем боле дитя в ней, приткнуться куда надо.
— Убеди, денег наобещай!
Поджала губы Фёкла, только лучше испробовать, чем потом всю жизнь локти кусать.
— А ежели разнесёт, что приходила к ней?
— Вот они бабы, — покачал головой Касьян, — лучше самому всё сделать.
— И чего надумал?
Касьян покосился на Лушку, развесившую уши, и промолчал по этому поводу.
— Пойду лошадь гляну, хромала чего-то.
— А ты чего сидишь? Иди рубахи вышивай, неровен час кто посватается, а приданого не напасла вдоволь, — прикрикнула на дочку Фёкла, пытаясь замять неловкость.
Но как только смогла кинулась Лушка к сестре.
— Ой, Улька, мать с отцом задумали чего-то?
— Чего? — забилось сердце в груди быстрее.
— Петьку касается. Хотят они со свету Аньку-вдовицу сжить.
— Охнула Ульяна, ладони к лицу приложила.
— Видала её недавно, знаю, что ребёнка носит. Только думала то секрет.
— Уж не одна знаешь. Отец с матерью злобой исходят.
— Что будет-то, — качает головой Ульяна, вспоминая, как её с любимым разлучили.
— Одному Богу известно, — шептала Лушка, когда в избу Зосим вошёл. И тут же замолчала. Сидит на чай дует, на сестру поглядывает.
— Благодарствую за баранки, — хозяину говорит и макает твёрдые кольца в успевший остыть чай.
— Ты конфет ей насыпь, — улыбается Зосим, разуваясь. Теперича не зовёт жену, пусть посидит, его ребёнка под сердцем носит. Как узнал, что понесла, обрадовался, как малец какой. Повёз в город шубу выбирать, чтоб как у барыни была. А жена стеснялась, глаза прятала. Мол, да зачем мне шуба, не носила и ладно.
— Ничего для тебя не жалко, Улюшка. Лишь бы рядом была.
Разувается Зосим, в дом проходит, жену в маковку целует. Только как-то стыдно Лушке за чужим счастье подсматривать, отворачивается.
— Какие новости? — вопрошает Зосим, усаживаясь рядом за стол. Поднимается Ульяна, чтобы ужин выставить мужу.
— Да какие, — пожимает Лушка плечами. Чего б такого поведать, чтоб не личное. — Лошадь у отца захромала, — вспомнила.
— Муки хватает? — переводит разговор.
— А я того не касаюсь.
Не стоит Рябому знать, что отец уж десять мешков продал за хорошую цену.
— А чего ваш Петька к вдовице ходит? — смотрит на Лушку, а та плечами жмёт.
— Мож, по хозяйству помочь.
— По какому хозяйству, — растягивает улыбку Зосим. — Небось, жениться удумал?
— Не дадут, — резко отвечает Лушка, да тут же язык прикусывает.
— Знаешь что-то, — протягивает Рябой, только больше не лезет, за еду принимается. А
