за плечи, — Я сказал тебе уже все. Второй раз повторять не стану. А теперь идем. Мороженного хоть тебе куплю что ли, отличница моя.
Мороженное было вкусным. Ванильное с шоколадным сиропом и кукурузными шариками, как я любила. Но вкуснее, несравнимо вкуснее были поцелуи горячими губами Макса в мои холодные от мороженного.
Мы медленно шли по улице держась за руки, а казалось, что парим над землей. Над зелеными деревьями, домами, автомобилями, прохожими… Сели в какой-то автобус. Там толчея и потому мы прижаты друг к другу вплотную. Тело Макса горячее и твердое, дыхание тяжелое и частое, словно он только что марафон пробежал. И губы тоже горячие. Они то и дело скользили по моим скулам, волосам и мне от этого было еще жарче. И еще более пьяно, но не как в клубе. Иначе. Сладко. Так, что не хотелось, чтоб заканчивалось.
Приехали к нему. Но поднялись не в квартиру, а ко входу на крышу. Макс покопался какой-то железякой в замке и через несколько секунд перед моими глазами оказался весь город. А над ним, высоко в небе, медленно проплывали белоснежные лохматые облака. Солненчные лучи пронизывали их, подсвечивали теплым крыши домов.
Макс обнял меня сзади, зарылся носом в волосы и глубоко вздохнул.
— Ну, как? Неплохо, да?
— Потрясающе красиво, — выдохнула я.
— Угу. Потрясающе, — парень развернул меня лицом к себе и поцеловал в губы.
И мне снова показалось, что мы парим над землей. Прямо в этом синем-синем, как глаза Макса, небе среди белесых облаков.
А потом мы сидели на нагретой солнцем крыше, прислонившись к какому-то невысокому техническому строению, смотрели на город и говорили, говорили. Не хотелось, чтоб это заканчивалось. Но у времени, как и всегда, имелись свои планы. Ему безразличному на людские желания глубоко плевать. Оно просто делает что хочет. Всегда тянется, когда чего-то ждешь и несется сломя голову, когда чем-то наслаждаешься.
Макс привез меня домой на такси в девять вечера. Папы дома еще не было. Поужинав под бдительным оком к счастью ни о чем не спрашивающей тети Любы, я поднялась к себе и принялась ждать. Села в одно из кресел у окна, взяла в руки альбом. Выйдет у меня когда-нибудь нарисовать Макса хоть примерно таким, какой он в жизни?
Внутри было тревожно. Что скажет отец? Что вообще будет дальше? Как же невыносимо чего-то ждать…
Пару часов спустя снизу донеслись знакомые шаги. Отложив карандаш и закрыв блокнот, я замерла в ожидании. Минут через пять в дверь постучали, она распахнулась и зашел папа. Стучал он всегда для просто галочки, ведь заходил не дожидаясь ответа.
— Здравствуй, дочка.
Он сел в кресло напротив меня, склонился, оперевшись руками о колени. Выражние лица было нечитабельным. Злиться? Нет?
— Света, я был неправ в ситуации со Славецким и прошу за это прощения.
Я уронила челюсть от удивления.
— Твой Макс видел, как ты убегала, как этот урод… Короче, — папа отвел взгляд. — Я был неправ.
— Па-апочка, — я забралась к нему на колени и обняла за мощную шею.
Он погладил меня по волосам, поцеловал в щеку.
— Теперь насчет Макса, — я выпрямилась.
По интонации стало понятно, что ничего хорошего я не услышу.
— О нем навели справки.
Я вскочила с папиных колен.
— Серьезно?
— Ты дочь Ильи Фрая, Светлана. Не какая-то там дворовая девчонка! — папины глаза метнули молнии. — Все твое окружение проверялось и будет проверяться в целях безопасности!
— Хороше же Миша был проверен! — выпалила я.
Отец побледнел. Дернул плечами и отвел взгляд. Достал из внутреннего кармана пиджака несколько свернутых листков мелованной бумаги и бросил на журнальный столик между креслами.
— Смотри.
— Не буду! Все, что захочу узнать, спрошу у Макса. Мы с ним будем вместе, нравится тебе это или нет, папа. Мне восемнадцать лет, я совершеннолетняя и могу быть с тем, с кем захочу. Если ты этого не понимаешь и не принимаешь…
— Его отец сел в тюрьму за торговлю наркотой, Света! — оборвал меня он, поднявшись с кресла. — Его там убили. Мать спилась и тоже уже на том свете. Сам Макс девять классов кое-как окончил и ПТУ, сейчас вышибалой в третьесортном клубешнике работает, а днем тачки в гараже чинит. Живет в сьемной халупе в дыре… А я тебе лицей, репетиторов, три языка, лучший университет страны… И чтоб ты с таким была? Ты себя кем видишь? Женой работяги, живущей в халупе на копейки? Или все это так погулять пару месяцев и потрахаться? Я тебя такой воспитал…
Из моих глаз брызнули слезы. Это всегда происходит, когда на меня так кричат.
— Ну, все, дочка, — шагнул ко мне, но я увернулась.
— Не трогай меня!
— Хорошо. Не трогаю, — он обошел меня и направился к двери. Распахнув ее, обернулся, — Но успокоиться и подумать советую.
Глава 11
Наши дни
Это очень страшно жить в плену в постоянном ожидании расправы. Жуткой не только от самого факта, но и потому, что осуществит ее тот, кого ты… Но даже к этому начинаешь привыкать. Проваливаться в забытье, полное кошмаров, выныривать из него в еще более кошмарную реальность. Есть, пить. Глупо искать новости в сети. Выходить во двор глотнуть воздуха под бдительным надзором охраны… И думать, думать. Нет, не о том, что ждет в будущем, но о том, за что эта месть. В том, что это именно она я не сомневалась. Вот только за что? За что-о-о-о? Неведение сводило с ума.
Сентябрь заканчивался. За окном все чаще шел дождь. С того памятного утра Макс не появлялся. Двадцать дней. Именно столько времени уже прошло.
— … двор обходить каждые два часа. По трое. Птица не так пролетит, сообщать сразу мне, — тон Егора был нервным.
Я замерла наверху возле ступенек, прислушиваясь.
— Егор, да зачем им сюда соваться? Эта девка, она же никто. Все равно что тачку в отместку угнать. Смерч что идиот?
— Заткнись, — рявкнул Егор. — За работу все. С головы девки волос не должен упасть.
Все разошлись. Как только шаги мужчин стихли, я спустилась вниз. Егор сидел на диване в зале и что-то сосредоточенно листал в планшете. На меня, как и всегда, даже не взглянул. Что он, что домработница Наталья, что остальные охранники — все делали вид, что я часть интерьера дома. Не то чтоб это меня задевало, какое там… Но почему-то принесло понимание, что и в своей прошлой жизни — с Мишей — я была точно такой же, хоть и называлась женой
