мы снова занимали удобную позицию и устраивали артобстрел угомонившегося было лагеря противников. Сколько полегло врагов — было не понять, но психологический эффект получился очень даже сильным.
К рассвету все вернулись на исходные позиции между двумя холмами. Эдран со своей конницей прискакал изрядно потрепанный, но счастливый.
— Как на мелководье нерестящуюся рыбу ловить! — отреагировал он на мой вопрос о результатах рейда. — При пятнадцати убитых наших, более тысячи уничтоженных врагов! Действовали так, как вы и сказали! Один раз, правда, не разглядели идущую позади крупную группу и пришлось ввязаться в бой! Все потери именно там произошли.
Я чувствовал себя очень уставшим, ибо за двое суток удалось поспать максимум три часа на корабле. Но результат того стоил. Сейчас корпус хошбанов изрядно поредел и психологически поврежден. Противник если и знал о существовании артиллерии, то уж точно не сталкивался с ним в открытом бою.
"Дисциплина — мать победы" — вспомнил я слова непобедимого Александра Суворова. Но в сочетании с высоким боевым духом — это вообще гремучий коктейль. По моим прикидкам осталось в лагере тысяч восемнадцать мутантов. Все они рослые и сильные. Сеча предстоит не то, что тяжелая. Её исход очень труден для прогнозирования. Хошбаны защищают свою землю, они хотят отомстить за свои стойбища. Им предает уверенности громадная армия, направляющаяся сейчас обратно с фронта войны с номадами. Если честно, то я уже был неуверен в своей затее. Но виду не показывал. Александр Македонский, Наполеон, Суворов громили в разы превосходящие армии силой своего искусства, и от того, как я настрою своих бойцов — будет зависеть исход сражения.
Я построил пехоту и кавалерию в боевой порядок и проехался перед своими молодцами на лошади.
— Вы гордость баронства! — начал я громогласно. — Вы его сила, честь и доблесть! Ради вас я создавал баронство. Позади ваши семьи, ваши родные и друзья! Если сегодня мы проиграем — враг ринется через перевалы, опустошая, убивая, насилуя и уничтожая все то, что вам дорого. Сегодня будет битва за то, что мы вместе с вами долго и упорно создавали. Перед нами нелюди, готовые пожрать весь человеческий род, захватить и уничтожить наших матерей, жен, сестер и дочерей грязным жабам, для заселения всей земли своими отродьями! Необходимо раз и навсегда покончить с ними! Нет пощады врагу!
— Нет пощады врагу! — пронеслось в строю.
— Нет пощады врагу! — еще сильнее крикнул я.
Теперь все ряды огласились яростным воинственным воплем. От оглушительного диссонанса у меня потекли слезы!
— Я верю в вас! Сохраним все то, что мы так долго строили! Нет пощады врагу!
И снова в рядах раздался оглушительный рев. Затем барабанщики стали отбивать ритмы армейских военных песен, сочиненных Колаксаем, которые воодушевляли солдат на тренировках и учениях. Нестройный хор затянул мелодичную песню о гордом баронстве, в котором живут чистые и светлые люди. Каждый солдат сейчас, наверняка, вспоминал свою семью, свой дом и наполнялся решимостью и отвагой отстоять мирное небо для своих близких.
Клубы пыли показывали, что приближается вражеское войско. Сердце на секунду испытало щемящее чувство страха, но затем я взял себя в руки. Решительность и отвага командира должны передаваться подчиненным, а не малодушие и трусость. Сейчас все и решится!
Глава 5. Сражение в ущелье
Летевшая армада всадников на медведях вдруг резко стала деформироваться — первые ряды медведей угодили в наши ловушки. Тысячи разбросанных по узкой лощине острых четырехконечных шипов (как не кинь — все равно одним острием смотрит вверх) врезались в мягкие лапы мишек. Бешенный рев подраненных косолапых огласил округу невероятным хором безумных воплей. Напирающая сзади толпа по инерции продолжила катиться вперед, сминая в гармошку первые ряды и снова попадаясь на смертоносные железные приспособления. Крайние ряды стали пятится к возвышенности, но чрезвычайно высокий уклон не позволял взобраться туда вместе с всадниками. Медведи сбрасывали своих хозяев и мчались наверх в приступе безумной боли. Но и здесь медведей ждал сюрприз — плотный частокол выставленных навстречу врагу заостренных кольев не давал с ходу преодолеть преграду, тем более находясь на таком, почти крутом склоне.
Диспозиция наших войск выглядела полумесяцем с мощным центром внизу перевала. По возвышенностям стояли солидные оборонительные редуты, укрепленные артиллерией и стрелками. Сверху открыли огонь. Перепуганные и раненые, косолапые стремились ретироваться обратно и тут же смешивались с плотной толпой своих собратьев, зачастую погибая в гигантской давке.
По оценкам разведчиков, медведей, даже после ночной вылазки, осталось в районе полутора тысяч, что представляло просто гигантскую разрушительную силу. Прямой напор такой мощи и ярости просто снес бы наши войска.
Но лавина продолжала двигаться. Потянули за веревки — и несколько заостренных, похожих на поваленные заборы изгородей приподнялись от земли, встречая хошбанов пиками на уровне полутора метров. Такое сооружение не перепрыгнуть, не обойти. При этом, перед каждым таким рядом, нашими инженерами и пехотинцами был вырыт небольшой ров с все теми же колючками. Размерами ров представлял из себя канаву метр в глубину и два в ширину. Делался он исключительно для того, чтобы не дать с разгону разрушить частокол остро заточенных брусьев. Получалось так, что рвущийся на всех парах медведь терял опору под ногами, и под напором остальных был раздавлен вместе со своим хозяином напиравшими и точно также и терявшими равновесие последующими рядами.
В итоге, в таких канавах гибли по несколько рядов нападавших, и там возникало месиво из костей, внутренностей медведей и хожбанов. Лишь своими телами поломав ряд заточенных брусьев, атакующая волна продвигалась дальше, встречаю ту же преграду.
Наступление медленно, но верно захлебывалось, а неприятель уже дошел до линии эффективного артиллерийского огня. Часть пушек использовала цепные ядра и книппели. В основном их применяли на флоте для сноса мачт артиллерийским огнем, но в плотном построении противника — это был реальный шанс срубить одним выстрелом с десяток голов. Выглядело ядро обычным круглым шаром, но при выстреле разделялось на две половинки, удерживаемых короткой, в пару-тройку дециметров цепью. С характерным свистящим звуком, вращаясь, словно две планеты друг вокруг друга, снаряд летел в толпу, выкашивая свою жатву.
От звуков выстрелов животные, непривыкшие к бою артиллерии, взбеленились и принялись сбрасывать с себя всадников. Видимо чары, которыми хошбаны удерживали свободолюбивых косолапых были
