Неаполе, а в августе — в Португалии. В следующем, 1821 г. произошла революция в Пьемонте и запылало греческое восстание.
В России тех лет также начала складываться революционная ситуация. В 1819 г., как уже сказано, восстали военные поселения. Более двух лет (в 1818–1820 гг.) бушевало восстание на Дону.
В создавшейся обстановке решение Коренной управы Союза благоденствия созвать в Петербурге совещание по основным программным вопросам — для уяснения «сокровенной цели» и выработки правильной линии действий — было вполне своевременным. Работа над «сокровенной целью» сильно продвинулась в сознании ведущего большинства и общее решение уже вызревало — нужно было обо всем окончательно договориться.
Совещание состоялось в январе 1820 г. Произошло оно в обширной холостой квартире Федора Глинки, очень удобно расположенной для конспиративного совещания: Глинка жил в верхнем этаже дома Крапоткина, находившегося на Театральной площади недалеко от Поцелуева моста, в центре города, где скрещивались пути, в самом оживленном месте; в нижнем этаже того же дома находилась адресная контора Петербурга («адресов контора»), куда постоянно входили и откуда выходили люди. Поэтому собрание Коренной управы Союза благоденствия в этом доме не могло обратить на себя ничьего внимания. Семьи у Глинки не было, поэтому и домашние не могли помешать совещанию. В деле Глинки сохранился план Театральной площади с прилегающими улицами, мостом и точным обозначением как оперного театра, так и того дома, где находилась его квартира (см. рисунок).
В совещании приняло участие все ведущее ядро движения: Пестель (он был докладчиком), Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, Никита Муравьев, Михаил Лунин, Николай Тургенев, Иван Якушкин, Иван Шипов и ряд других членов тайного общества. С. Трубецкого не было, он был в это время за границей.
Доклад Пестеля на тему, какое правление лучше — конституционно-монархическое или республиканское, был поставлен, разумеется, с ведома и согласия Коренной управы. Организовано было заседание по всей форме — с председателем, прениями и последующим голосованием.
Обратим внимание на показание Пестеля, что он успел сговориться с Никитой Муравьевым еще до заседаний и что «прежде означенного совещания у Глинки они условились быть там одного мнения». Отсюда следует, что Пестель знакомил Никиту Муравьева с основными положениями своего доклада (Муравьев признался в этом только на очной ставке с Пестелем). Сговориться с Муравьевым Пестелю было легко: Никита Муравьев был тогда его единомышленником и сторонником республиканского правления. Пестель показывает, что Никита Муравьев был в 1820 г. «один из тех членов, которые наиболее в пользу сего последнего говорили».
Председательствовал на совещании знаменитый художник-медальер граф Федор Толстой (двоюродный дядя Льва Толстого), член Союза благоденствия.
Ввиду важности вопроса приведем одно из наиболее полных показаний Пестеля о ходе этого знаменитого совещания:
«Князь Долгоруков по открытии заседания, которое происходило на квартире у полковника Глинки, предложил Думе просить меня изложить все выгоды и все невыгоды как монархического, так и республиканского правлений с тем, чтобы потом каждый член объявлял свои суждения и свои мнения. Сие так и было сделано. Наконец, после долгих разговоров было прение заключено и объявлено, что голоса собираться будут таким образом, чтобы каждый член говорил, чего он желает: Монарха или Президента; а подробности будут со временем определены. Каждый при сем объявлял причины своего выбора, а когда дело дошло до Тургенева, тогда он сказал по-французски: «Le president, sans phrases!», то есть: «Президент, без дальних толков». В заключение приняли все единогласно республиканское правление»[13].
Таким образом, Союз благоденствия является той организацией в истории русского революционного движения, которая впервые приняла решение бороться за республиканскую форму правления в России (1820).
Ленин всегда указывал на великое значение республиканской традиции в русском революционном движении. Упомянув о декабристах в своей работе «Аграрная программа русской социал-демократии» и останавливаясь на значении республиканского лозунга, он писал: «На нашу долю (если не говорить о давно забытых республиканских идеях декабристов), на долю социал-демократов, выпало распространить требование республики в массе и создать республиканскую традицию среди русских революционеров»[14].
Итак, в жизни тайного общества произошло событие большой важности: члены общества разработали и приняли новую формулировку конечной цели — борьба за русскую республику.
Разумеется, изменение программы вело за собой и изменение тактики.
По-видимому, на другой же день или вскоре после совещания у Федора Глинки было собрано новое совещание, в Преображенских казармах, на холостой квартире подполковника Ивана Шипова, обставленной со спартанской простотой. Цель общества была уяснена — теперь требовалось уяснить «способы действия». Докладчиком был Никита Муравьев. На этом совещании вновь возник вопрос о цареубийстве; по мнению наиболее радикальных членов, лишь цареубийство расчищало путь республике. Произошел жаркий спор между Никитой Муравьевым (в тот момент сторонником цареубийства) и Ильей Долгоруковым — «осторожным Ильей», как называл его А. С. Пушкин в X песне «Евгения Онегина». Заседание было продолжено и на другой день (Илья Долгоруков на второй день не пришел).
Сохранение дома Романовых рассматривалось как серьезная угроза существованию республики. На вопрос следствия о совещании у Шипова Никита Муравьев отвечал, что только он и Пестель на этом собрании стояли за цареубийство, прочие спорили против этой меры, доказывая, что цареубийство «неминуемым последствием иметь будет анархию и гибель России. Пестель уверял, что общество может отвратить анархию, назначив наперед из среды своей временное Правление, облеченное верховною властью, дабы обеспечить порядок и ввести новый образ правления. Мысль сия нашла во мне одном только защитника и была опровержена прочими. В особенности же восстал противу неосновательности сего предложения князь Долгорукой, с которым и возникло у меня о том прение»[15].
Этот момент в истории общества и самый генезис мысли о диктатуре временного верховного правления надо особо отметить: вопрос о нем не сойдет у декабристов с повестки дня вплоть до открытого выступления.
Поясняя свое понимание вопроса о временном революционном правлении, как он был изложен на совещании у Шипова, Пестель показал: «Опасенья на щет безначалия и беспорядков, при Революции произойти могущих, изъявлял я всегда сам и, говоря о необходимости Временного правления, приводил в подкрепление сей необходимости все опасения на щет безначалия и беспорядков: мнением полагая, что надежнейшее и единственное средство к отвращению оных состояло бы в учреждении Временного правления».
Таким образом, как только уяснилась «сокровенная цель» общества и формула вводимого революцией республиканского правления восторжествовала, естественно, обострилась и внутренняя борьба в обществе. Обострение сказалось прежде всего в понимании «способов революционного действия». Долгоруков — «блюститель» Союза благоденствия (была такая выборная должность), сам голосовавший за республику, показал, что в начале 1820 г., т. е., очевидно, именно после совещания у Шипова, «сложил» с себя должность блюстителя тайного общества.
Но дело было
