нужно.»
Я слышу эти слова ясно, как день, как будто он стоит прямо у меня за спиной, когда я захожу в свою спальню и открываю шкаф, чтобы найти чистый комплект формы.
Я хмурю брови, глядя на висящую передо мной одежду, а в голове крутятся мысли.
Я не помню, как раздевался прошлой ночью, но проснулся точно голым.
Оглянувшись через плечо, я нахожу свою одежду, свернутую в клубок, в корзине для белья.
Я делаю чертовски странные вещи, когда пьян, потому что в трезвом состоянии они туда почти не попадают.
Покачав головой на свои пьяные выходки, я, наконец, достаю рубашку и брюки и натягиваю их, а затем набрасываю галстук, сложенный на комоде.
И только когда я нахожу свой телефон в гостиной, а будильник, который должен был сработать еще несколько часов назад, остается без внимания, я снова вспоминаю о времени.
Одевание могло оказаться совершенно бессмысленным занятием.
— Время обеда, — бормочу я себе под нос, глядя на экран и игнорируя все уведомления. Большинство из них — из нашего группового чата, но есть и множество из социальных сетей и банков. Отложив телефон на время, чтобы разобраться с ним позже, я кладу его в карман и стараюсь забыть о его существовании.
Как бы ни было велико искушение снова раздеться, я этого не делаю. Чувство вины, которое навалится на меня позже за то, что я даже не попытался сделать это, будет невыносимым, поэтому я сую телефон в карман, беру ключи и рюкзак, который я бросил в прихожей, когда вернулся вчера.
Я чувствую себя как смерть, когда еду по городу. Какой-то ноющий голос в затылке говорит мне, что я вообще не должен садиться за руль. Но уже слишком поздно.
Остановившись у ближайшего к школе Starbucks, я заказываю себе самый большой и крепкий кофе и два панини, после чего еду в сторону Найтс-Ридж.
Несмотря на то, что кофе слишком горячий, он успевает остыть до того, как я останавливаюсь на парковке и набиваю лицо обоими панини.
Это мало помогает справиться с темнотой и болью, гноящейся внутри меня, но, по крайней мере, мой желудок больше не требует, чтобы его наполнили чем-то другим, кроме водки.
Студенты сидят вокруг корпуса для старшеклассников, наслаждаясь солнцем. Я наблюдаю, как они смеются со своими друзьями, радуются жизни. Как будто все в мире правильно. Наверное, так и есть.
Но как? Как может произойти нечто такое, что изменит мою жизнь, и при этом обойти стороной всех остальных? Почему только я сейчас страдаю?
А Калли… черт. Я провожу рукой по лицу. Чем меньше я думаю о том, что делает Калли, тем лучше. Она трахается с Деймоном. Деймон. Из всех нас, я ни за что на свете не подумал бы, что Деймон будет тем, кто совратит мою младшую сестру. Честно говоря, я думал, что это будет Тоби. Но оказалось, что даже Алекс, флиртующий с ней всю жизнь, не был тем, кто привлек внимание моей сестры. О нет, это был самый темный, самый опасный и извращенный из всех нас. Деймон, мать его, Деймос.
Я уверен, что Калли нужно проверить свою голову. Алекса я могу понять. Он чертов щенок. Я могу представить их вместе. Но его злой близнец… нет. Честно говоря, я жду, когда кто-нибудь скажет мне, что это шутка. Хотя сейчас я думаю, что это так же вероятно, как то, что кто-то скажет мне, что папа на самом деле не умер.
Мне не нужно было быть там в тот день, чтобы понять, что это правда. Я почувствовал это — его сокрушительную потерю. Я чувствовал ее до самых пальцев ног.
Когда люди начинают двигаться, я понимаю, что мое время скрываться истекло.
У меня остался только один урок в этот день. Английская литература.
Это тот предмет, который мне больше всего не нравился, когда я был вынужден пересмотреть свой выбор после того, как я довольно эффектно провалил свою первую попытку сдать экзамены. Хотя я не думаю, что это было связано с предметами, скорее с алкоголем, травкой и кисками, на которые я тратил больше времени. Учеба отошла на второй план, о чем я сейчас очень жалею.
Если бы я не провалился, я бы закончил это место прошлым летом. У меня был бы год работы с папой за плечами. Возможно, я был бы в лучшем положении для того, что ждет меня дальше.
Конечно, само собой разумеется, что я хочу получить его работу. Я хочу продолжить его наследие и выполнить ту роль, которая была отведена мне при рождении.
Но заслуживаю ли я этого?
Ни хрена подобного. Я еще слишком молод и неопытен для этой работы, а сейчас на меня нельзя положиться. Дэмиен был бы чертовым идиотом, если бы доверил мне что-то, кроме сохранения собственной жизни.
К тому времени, когда я наконец-то собрался с силами, чтобы вылезти из машины, все уже исчезли — последний урок дня давно начался.
Не обращая внимания на главный вход в здание, я обхожу его сбоку, направляясь к заднему, который ведет почти прямо в мой класс. Чем меньше людей, с которыми я рискую столкнуться, тем лучше. Суки, которые ходят по этим коридорам, будут просто в восторге от моего состояния.
Я прохожу мимо огромной стены окон, выстроившейся вдоль здания, и понимаю свою ошибку, когда несколько голов из классов, расположенных внутри, поворачиваются в мою сторону.
Отличный план, придурок.
Но только когда я подхожу к последнему, моему классу английского языка, я поднимаю глаза. И я понятия не имею, почему я это делаю, но что-то, кто-то заставляет меня посмотреть в окно.
И как только я это делаю, мой взгляд фиксируется на человеке, которого я не должен видеть в этот период своей жизни.
Мои ноги замирают на месте, когда я смотрю на женщину, сидящую за учительским столом и пристально наблюдающую за тем, как миссис Хендрикс что-то готовит к экзамену, который состоится через несколько недель. Я понятия не имею, что это может быть, потому что мой взгляд не отрывается от нее.
Брианна Эндрюс.
Свет во тьме.
Ангел из всех моих снов, который забирает меня от всего этого дерьма, сидит в моем классе.
Почему?
«Бри — студент-преподаватель», — произносит знакомый голос в моей голове, заставляя меня зажмурить глаза и представить тот момент, когда Джоди рассказала мне этот маленький кусочек о своей лучшей подруге.
— Нет, — говорю я вслух и, спотыкаясь, отступаю за толстый старый дуб,
