дурак знал, что объединяться полезно и выгодно. Но на лицах девушек читалось нечто большее за сказанным, какая-то жалость и печаль по отношению к ней.
– А почему объединение отложили до последнего дня? – задала резонный вопрос Емилия, а девушки аж опешили. – Ну, говорите, не молчите, – попросила Емилия, ничего не понимая.
– Так вы сами же не повиновались воле родителей…
Девушки переглянулись, а потом как выдали на четыре голоса сжатый рассказ о капризной принцессе, одиноко оставшейся у власти в королевстве, которое да или да ждала катастрофа: угроза извне или изнутри, не важно. Хаос переворота или хаос от порабощения. Единственное, что могло спасти участь девушки и в ее лице королевства, – это взаимовыгодное объединение с другим королевским домом через брак.
– Но Вадимслав вам не подошел по возрасту, слишком молод и глуп. Олегсбург – по состоянию здоровья, хотя был неплох собой и даже имел средства, но пил, как свинья. Эдуардин – слишком своеволен и непредсказуем. Иннокентий с Жоржем – слабаки и к тому же различны с вами в вере, нравах и традициях, – проговорила девушка с родимым пятном на пол-лица.
– Были и другие… Валериян, Гришентаун… – стала загибать пальцы девушка с бровями.
– Не надо! – остановила ее Емилия, прозревая насчет и Олегсбурга, и Жоржастауна с Иннокентиевияна, и своего помешательства на кушетке у гипнотизера прямо здесь и сейчас.
Емилия закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, хотя от страха пальцы рук ходили ходуном и заплетался язык.
Итак, что делать, если ты окончательно рехнулась и сидишь в своем сне, удивительно до мелочей напоминающем реальность, например, в шикарных покоях, думая, что являешься принцессой в королевстве, которое трещит по швам?
Девушки пытались успокоить Емилию, она попросила их оставить ее одну на пять минут. Все-таки галлюцинации мешали здраво мыслить и рассуждать. А мыслить нужно было срочно, особенно в направлении, как проснуться. Емилия пощупала шелковую подушку, отделанную парчой, и отдернула руку.
– Ну ведь как настоящая! – воскликнула она. На возглас в комнату опять влетели бровястые и усатые няньки.
– Так, девушки, резюме. Вы утверждаете, что только я могу спасти королевство, над которым нависла угроза. Спасти его легко – надо выйти замуж за подходящего королька, желательно со связями и богатством, правильно?
Девушки радостно закивали и захлопали в ладоши от такого поворота дела.
Емилии в принципе было все равно, за кого она выскочит замуж в этом сне, лишь бы это свершилось и, возможно, повлияло на конец ее сумасшествия.
– Скажите, кто из оставшихся самый богатый, влиятельный и нормальный? – спросила Емилия и дала указание готовить ее к выходу.
– Антуан, моя принцесса, – подсказала девушка с бородавкой. – Он хоть и стар, но у него есть флот и армия, и много-много связей. Наше королевство будет при нем как за каменной стеной.
– Все, без проблем. Понятно. Антуан. Я запомнила. Спускаемся вниз, – затараторила Емилия, которой на голове установили настоящий гербарий, – я выбираю Антуана. Все живы-здоровы. Мне нет смысла больше здесь находиться. Моя воспаленная психика спокойно возвращается в тело Емилии Золушкиной в XXI веке. Эпохе Водолея, – и первой рванула вперед. Но ее остановили, показывая, как нужно спускаться по регламенту: и со всех сторон их сначала обступили прислужники с корзинами, полными лепестков роз, затем чреда гренадеров, а впереди уже маячил целый оркестр, сопровождающий каждый шаг высочества чудесной музыкой. Глашатай объявил появление жемчужины королевства Золуславии, и гигантский зал, наполненный множеством людей, разодетых в пух и прах, поклонился своей повелительнице судьбы.
– Да, с принцессовством надо завязывать, – как бы в сторону сама себе сказала Емилия, понимая, что переборщила с сумасшествием. – Жуманжи! – тихонечко простонала она, но и тут волшебное слово из блокбастера не подействовало: все осталось на своих местах и никуда не засосалось.
– О! – взывала Емилия.
До таких размахов ее фантазии еще не доходили. Она оглянулась на готический зал, на свисающих мраморных драконов, на гигантскую звезду, сверкающую в огромном проеме, на каждом луче красовалось ее изображение… Надо было срочно завязывать с мечтами, а то еще ощущения от нахождения здесь могут передавить воспоминания от там… передавить, захлестнуть и понравиться.
– Так, план простой, – сама себе тихонечко бубнила принцесса, – я быстро соглашаюсь на того, у которого флот… – она стала всматриваться в зал, пытаясь найти того, у кого флот. – Соглашаюсь на свадьбу, – и тут Емилия поперхнулась, ее тут же опахалами прикрыли служники. – А вдруг на этом ничего не закончится? И эта жуманжи вообще без цели. Типа попал, и все – живи, как знаешь… О Боже! Я соглашусь на старика, и жить с ним придется тоже мне. И жить, и рожать, и слюни подтирать…
В горле зарождался стон отчаяния, грудь сдавило, Емилия была готова вот-вот впасть в панику: бегать и истошно кричать с пеной у рта, размахивая руками. Такого зрелища королевство Золуславии еще не видывало!
Увидев бледность, синеватость, зеленоватость и пурпур на щеках подопечной, четыре фрейлины подбежали и стали обмахивать ее руками:
– Принцесса! Принцесса! Вам стоит только выбрать одного, – говорила с родимым пятном, указывая куда-то вниз.
– Назовите лишь имя, – дула в лицо та, что с бровями Фриды.
– Просто покажите пальчиком, и войны не будет, – увещевала третья, беря Емилию за кисть и настраивая палец, словно дуло пистолета, как раз в направлении четырех фигур.
Емилия глянула вниз, где располагались принцы, и ахнула: страшнее и ужаснее этих четверых и представить себе было сложно.
Ни на одного без слез не взглянешь: один – вылитый неандерталец, хоть и увешанный золотыми цепями, второй явно дегенерат, третий больше походил на девицу, чем на мужчину, четвертый, видимо, Антуан с флотом… – Емилия отвернулась, находя только неприличные описания для последнего претендента.
Вот и в реальной жизни у нее так, – ну никак не угодить. Теперь она понимала, что ситуация с выбором пары не одноразовая, а тянется из глубины веков, где, если верить регрессивному гипнозу, она действительно когда-то была принцессой, чрезмерно капризной, выбравшей вместо следования долгу идеал.
А все же что-то да останавливало, отворачивало, удерживало сказать «да» одному из этих соискателей. И она уже как будто бы настроилась кивнуть на того, что с флотом, чтоб прекратить этот ужасный сон, как заметила, что позади него стоит… стоит Миша.
Ну не совсем Миша, а молодой человек с длинными кудрями, разодетый, как актер из серий «Великолепного века» или еще какой-то «Санты-Барбары», но с лицом Миши. Он, как и другие сотни людей, скучающе ожидал вердикта по вопросу будущего своей родины, решавшемуся в
