Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
посещения блошиных рынков, приобретать все новые и новые экземпляры для своей коллекции.
Которая, вероятно, была данью памяти его расстрелянной матери – и своего навсегда канувшего в Лету детства.
– Ну да, хотя он геоморфолог, то есть занимается процессами формирования Земли. Но коллекцию он собирает уже больше пятидесяти лет…
Потом они прогуливались: сначала там же, по Невскому, потом вдоль Невы, где долго сидели на парапете.
Саша рассказала Федору то, о чем никому не говорила. О гибели родителей на Памире. О том, что папа ее был талантливым ученым и наверняка обрел бы славу как у отца-академика, если бы не лавина. О своей маме со звучным именем Лаура, которая была дочкой каталонского коммуниста Ксави Монткада, бежавшего после прихода к власти в Испании Франко в СССР.
– Так ты еще и наполовину испанка! – изумился Федор, на что Саша с несколько театральной экспрессивностью произнесла:
– Дедушка по матери родом из Барселоны. А это Каталония, не Испания: Cataluña, no España. Я не испанка, я каталонка!
И добавила:
– Ну, мама в большей степени была русской, нежели каталонкой, хотя именно она научила меня фразам и по-каталонски, и по-испански… А вот немецкому меня дедушка научить так и не сумел.
– Ты совсем на испанку не похожа! – заявил Федор, и девушка рассмеялась:
– Ну, не все испанцы выглядят как гранды на картинах Веласкеса или подобны Кармен. Каталония, повторюсь, не Испания, там много светловолосых и голубоглазых, а мой дедушка по маминой линии, оказавшись в СССР, женился на белоруске…
Федор в восхищении посмотрел на нее:
– Мне бы такую семью! Один дедушка академик, другой – коммунист из Испании, вернее, из Каталонии. Одна бабушка – прима-балерина Кировского театра, другая Любовь Орлову хорошо знала. Дома у тебя висят картины, которых и в Эрмитаже-то не найдешь…
А что бы Федор сказал, если бы она сообщила, что, по уверениям мамы, их каталонское семейство Монткада не просто аристократического, а вообще королевского происхождения, потому что их ветвь – прямые, пусть и внебрачные, потомки кастильского короля Альфонса Одиннадцатого Справедливого от одной из его любовниц.
Занятно, что дедушка, каталонский коммунист, очень гордился своим якобы королевским (да еще кастильским!) происхождением, и это ничуть не мешало ему выступать не только против диктатора Франко, но и уже после кончины оного против нового испанского короля.
Саша вдохнула:
– Ну да, а прабабушку расстреляли как врага народа, одна бабушка в возрасте сорока с небольшим лет умерла от рака, другая хоть и до сих пор жива, но давно, увы, в полном маразме. Родители погибли при сходе лавины на Памире. А картины…
Саша посмотрела на лучи заходящего солнца, искрившиеся в золотом луче Адмиралтейства.
– Все эти картины, конечно, прекрасны, они и привели меня на стезю искусствоведа, как я думаю, но жить в музее, поверь мне, не так уж приятно…
Заметив на себе пристальный взгляд Федора, Саша смутилась и быстро произнесла:
– А что это мы все обо мне да обо мне? Расскажи лучше о себе!
Федор, усмехнувшись, вдруг привлек ее к себе и поцеловал: долго, страстно и так по-настоящему…
Ошалев, Саша не сопротивлялась – да и не хотела она, если честно, противиться.
Оторвавшись от ее губ, молодой человек спросил:
– Так про мою стандартную советскую семью в коммуналке рассказать или лучше еще раз поцеловать?
И, не дожидаясь ответа оторопевшей девушки, снова прильнул к ее губам.
Внучка академика, надо сказать, была вполне себе ничего. Федор ведь намеренно не стал дожидаться тогда ее пробуждения, а, приготовив оладьи и накропав записку, покинул квартиру, тихо щелкнув всеми пятью, или сколько их там, замками бронированной двери.
Внучке академика требовалась передышка, и не следовало сразу же идти в наступление по всем фронтам, это, как показывает история, контрпродуктивно.
В особенности когда хочешь обчистить квартиру дедушки этой самой внучки академика.
Он опять же намеренно объявился только на третий день, хотя номер квартиры Ильи Ильича Каблукова у него был с самого начала: еще бы, ведь одна из шалав его приемного отца позвонила внучке академика, выдав себя за кого-то из НИИ Скорой помощи, и сообщила, что дедушка при смерти и надо с ним срочно прощаться.
Дубликаты ключей были сделаны, профессионалы ознакомились с устройством сигнализации, а проверенный человечек, имевший выходы на зарубежье, получил фотографии коллекции картин. Приемный отец очень хвалил Федора и, пригласив к себе в свой недавно оборудованный на Невском офис, налил даже стопку коньяку.
– Ну, ты же знаешь, батя, мне нельзя, для спорта вредно, – поморщился Федор, а приемный отец велел:
– Одну можешь выпить, я разрешаю!
Пришлось пригубить, хотя алкоголя Федор терпеть не мог, чем крайне выгодно отличался от всей челяди своего приемного отца – и от него самого в том числе.
Тот, махнув за первой стопкой вторую, крякнул, вытер седые усы и заявил:
– Горжусь тобой, сын! На настоящую золотую жилу напал!
Федор усмехнулся и поправил:
– Я бы даже выразился: на кимберлитовую трубку!
Приемный отец, пошевелив усами, добавил:
– Любишь ты уж чересчур понтить, бросаясь словами, которых, кроме тебя, никто не сечет, сын. В нашем деле это не так уж хорошо, поверь мне…
– В нашем деле, батя? – переспросил Федор.
Приемный отец, опрокинув и третью стопку, поднялся и прошелся по кабинету своего офиса.
– Ладно, понимаю я тебя, ты умнее всех нас, вместе взятых, но опасно показывать людям, что ты соображаешь быстрее их.
Федор скромно заметил:
– Разве ты мной недоволен?
Приемный отец рубанул рукой в воздухе.
– Ты что, ты мой самый лучший кадр! Но эту свою трубку, как ты ее назвал…
– Кимберлитовую. Из таких алмазы добывают. А они покруче золота.
– Ну да, ну да, убедил, что ты самый умный, Федяка! Но учти, не всем это нравится.
Федор блеснул белыми зубами:
– Я же не алмаз из кимберлитовой трубки, чтобы всем нравиться, батя!
Тот, хохотнув, заявил:
– Да, за словом в карман не лезешь, такие стране нужны, Федяка. В депутаты тебя надо пристроить. А еще лучше – свою партию организовать! Мы тебя еще в президенты упакуем, Федяка!
Федор, у которого были свои планы на жизнь, ответил:
– Батя, давай, прежде чем мы о моем президентстве поговорим, лучше о коллекции академика Каблукова покалякаем. Правильно ли я понимаю, что там основную часть можно за рубеж сплавить и очень неплохие хрусты получить?
Приемный отец кивнул и заявил:
– Кое-что и на родине пристроим, но тут платят меньше.
Федор добавил:
– Лучше все за рубеж, чтобы ничего в России не осталось. Искать же будут. И кстати, мои ведь двадцать пять процентов?
Батя расхохотался:
– Федяка, не
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
