зашли они в монастырский собор помолиться его небесному покровителю и хранителю святителю Николаю. Величественный иконостас вызвал благоговейный страх; они обошли соборные святыни, прикладываясь к ним. Счастливые, удалились в покои для гостей, где их ждали комната, пища, вода — все, что было столь необходимо после семнадцатидневной одиссеи.
Андрей, едва скрывая свою радость, лег отдохнуть Он думал, что все его испытания закончились, и все теперь будет хорошо. Он даже и подумать не мог, что его ожидало вскоре.
Один из его друзей, очень горячий и живой юноша, не сдержал свои радостные чувства: сдерживаемые много дней, они вырвались наружу. Он впал в игривое настроение: начал шутить, шуметь, стал совершенно неуправляемым. Не давал отдохнуть друзьям, но хуже того, его прыжки потревожили отцов в монастыре. Для чинной, строгой обители такое поведение молодого человека было совершенно неприемлемым, и отец Игумен вынужден был повелеть изгнать всех троих прочь.
Кто бы не был опечален на их месте? За стенами обители, у моря трое юношей переживали ужасное.
Скорбь их была велика: они плакали и не могли утешиться.
Андрей отошел в сторону и с великой болью в сердце взмолился коленопреклоненно: «Святителю отче Николае, спаси нас, помоги, не оставь! Сжалься над нами, пусть отец Игумен примет нас снова,» — слезы текли по его щекам.
Андрей и помыслить не мог отправиться в другой монастырь. Он чувствовал, что его место здесь, куда Господь привел лодку. Он желал тут жить и умереть.
Андрей все молился, как вдруг раздался громкий голос случайно проходившего мимо старца Виктора:
«Что я вижу? Что здесь происходит?» Отец Виктор, секретарь монастыря, не знал о прибытии юношей на остров и об их изгнании Игуменом. «Как вы попали сюда, мальчики? Отчего такое горе, почему вы плачете?» — «Отче святый, спаси нас! Мы не в силах описать того, что произошло, все трудности и беды, которые нас поразили,» — со слезами взывали юноши.
Старец подробно расспросил их обо всем происшедшем: о поездке из Пиргоса до Волоса, о морском приключении, длившемся семнадцать дней, о том, как они прибыли в монастырь и как их изгнали из него. Он был изумлен и глубоко тронут. Успокоив юношей, отец Виктор буквально побежал к Игумену и подробно рассказал все, что узнал. «Отче святый, — просил он Игумена, — я прошу тебя принять их. Ну хотя бы выясни, кто из них виновен, и прояви сострадание к двум другим».
Когда отец Игумен узнал об их стремлении к монашескому житию, об их героических усилиях и об их дерзновении, когда узнал он обо всех испытаниях, через которые довелось пройти им, он также был глубоко тронут. Простив те детские прыжки, повелел вернуться в монастырь всем троим.
Позади было еще одно испытание. Познав некоторые искушения, бывающие непременно у каждого, возжелавшего жизни ради Господа, они вернулись в монастырь с радостной решимостью посвятить себя Богу.
Афонский монах
Новое поприще
О дальнейшей судьбе двух молодых друзей Андрея нам почти ничего не известно, а потому оставим их теперь. Мы остаемся с кротким и твердым Андреем Протоеропулосом (такова его фамилия), сошедшим с лодки в гавани Григориата в 1891 году и начавшим тогда подвижническую главу в книге своей жизни.
Когда он вошел в монастырский двор, то перво-наперво перекрестился и попросил Бога о милости остаться здесь до последнего дыхания. Трудная монашеская жизнь виделась ему полем брани, на котором должно было сражаться, дабы Небо снизошло в его сердце.
Ему предстоял узкий и тернистый путь, но путь тот вел прямо к святости и обожению. Поле монашеской брани звало его к победе. И юный Андрей (а было ему тогда семнадцать лет) ради брани той отрекся от всех земных утех.
Его дружная семья — добрый отец, нежная и заботливая мать, восемь братьев, сестры с их любовью и радостью — были от него далеко-далеко. От всего отказался он из любви к Богу. Говоря словами святителя Василия Великого, «он отрекся от мира и от всего, что в мире». Его сердце, его ум и желания были подчинены теперь монастырю и Старцу.
Старцем в Григориатской обители был в те годы необыкновенный, редкий человек Его звали отец Симеон. Он пришел из монастыря святого Павла, родом же был из Триполиса в Пелопоннесе. Отца Симеона Бог наделил многими дарами, добродетелями и глубокой верой. Он был нелицемерным, честным, чистым и исключительно энергичным человеком. Невозможно сказать, сколько труда он и его монахи вложили в строительство монастырских сооружений. Вот лишь один штрих: чтобы поднимать вверх к монастырю камни, монахи соорудили себе на спины деревянные седла! Тогда не было никаких современных нам машин. А монастырь, имевший множество долгов, очень нуждался в средствах. С помощью огромного терпения и нечеловеческого труда отец Игумен привел все в должный порядок. Он был незаменим на этом поприще, и потому привел Господь послужить его на нем сорок шесть лет (с 1859 по 1905 гг.). Отец Симеон так отличался при жизни благодетелями и самопожертвованием, что по смерти кости его благоухали.
Между Старцем и его чадом было тогда негласное соглашение: Андрей должен был полностью подчиняться Старцу и старшей братии, даже если, по его разумению, некоторые послушания были чрезмерно трудными или бессмысленными. С другой стороны, Старец должен был руководить им на жизненном пути так, чтобы он обрел святость, а в будущей жизни должен был приготовить для него место, близкое от Престола Господня, среди числа «сто четыредесять четыре тысящи» Апокалипсиса (.7:4) и тех, что ««искуплени от земли» (Ап. 14:3).
Эти духовные соглашения между ними включали в себя также еще одно, то, которое должно было быть оглашено позднее в соборе перед всей братией.
Послушник
Желание и решимость Андрея облачиться в мантию должны были пройти через испытательный период. В течение двух лет ему предстояло оставаться послушником, и в это время решалось, достоин ли он мантии.
За те два года довелось пережить множество трудностей. Он прошел практически все виды монастырских послушаний, пребывая в кротком подчинении у старших. Он много выстрадал: терпеливо переносил грубость некоторых из братии, принимал постоянные упреки, падавшие на него, как капли дождя, один за другим.
Для столь юного, чувствительного и хрупкого человека, как Андрей, многое было очень трудным. Но он не искал иного пут Болезненным было, конечно, первое время привыкания к суровому монашескому быту после тепличной домашней обстановки.
Многие помогали ему в его тщаниях приспособиться к новой жизни
