– Высокий день, – также односложно ответил Константин. – Что-то ещё? Чем дольше я удовлетворяю твоё любопытство, тем дольше ты остаешься без прислуги.
«Удовлетворяю любопытство» – как же, удовлетворил один такой, подумала Людмила. Ответы Константина ничуть не проясняли ситуацию, даже, пожалуй, сильнее её запутывали.
– Ещё один, последний, – поспешила она.
Константин величаво кивнул.
– Только один, последний, – согласился он.
Людмила собралась с духом.
– Вы – вампиры? – выпалила она.
Константин несколько долгих-долгих мгновений смотрел на неё, а потом внезапно расхохотался. Не прекращая хохотать, он дошел до двери и вышел из комнаты. И, похоже, хохотал до тех пор, пока шел по какому-то невероятно длинному коридору.
Людмиле стало совсем обидно. Ещё никто и никогда не хохотал в ответ на её вопросы, даже Машка. К тому же вопрос о вампирах был логичным и даже в какой-то степени разумным.
Она обиженно засопела – и поняла, что может двигаться.
***
Первым её позывом было вскочить с этой слишком пышной кровати и куда-нибудь убежать. Остановило её то обстоятельство, что у неё не было никакой одежды, а покинуть комнату можно было лишь через дверь, в которую ушли оба её тюремщика. Наверное, кто-то из них ещё там; наверное, там не они, но кто-то из их подручных. В любом случае бежать туда бессмысленно – хотя и эту возможность не стоило отбрасывать.
Взгляд Людмилы пробежался по комнате и остановился на сундуке. Из всего, что имелось вокруг, только он мог скрывать что-то похожее на одежду. Вот только чтобы добраться до него, надо было откинуть одеяло, остаться совсем беззащитной – и в таком состоянии преодолеть те метры, что отделяли её от сундука. Она прикинула альтернативы – и всё-таки решилась.
Правда, мужественно откинуть одеяло не вышло, оно оказалось слишком тяжелым, а перина – слишком мягкой. Было неудобно, ей пришлось совсем не мужественно ползти к краю, но Людмила справилась. Она пару мгновений постояла на мягком ковре, прислушалась, не идет ли кто, и на полусогнутых ногах осторожно двинулась к своей цели. Оказавшись у сундука, она снова воровато оглянулась, откинула щеколду и попыталась поднять крышку. Та не шелохнулась. Людмила плюнула на осторожность, поднялась во весь рост, вцепилась в щеколду двумя руками... крышка всё равно осталась на месте.
– Он не откроется, – сказал равнодушный голос сзади.
Людмила взвизгнула, отбросила глухо звякнувшую щеколду и резко развернулась, прикрывая срамные места. Одновременно она поняла, что голос был женский и что это не может быть Константин или его отец, вспомнила, что ей обещали какие-то тела в качестве служанок и чего-то вроде надсмотрщиц – но инстинкты были сильнее. В сторону, откуда раздался голос, Людмила смотрела из положения на корточках, закрыв руками то, что не смогла закрыть коленями.
Тело было похоже на невысокую черноволосую девушку с темно-красными угольками вместо глаз. В остальном она была ничем не примечательна – аккуратное платье в черно-белую клеточку до колен, широкий белый пояс на талии и черные перчатки до локтей.
– Вы кто? – вопрос вырвался помимо воли Людмилы.
– Ваша помощница, слуга, горничная, – тем же равнодушным тоном ответила та. – Меня прислал хозяин.
– Как вас зовут?
– Как вам угодно. Хозяин не дал мне имени, хотя я знаю, что это такое.
– Гмм... будешь Машкой? – другие имена категорически не хотели вспоминаться.
– Как вам будет угодно. Вам что-то нужно, хозяйка?
Людмила немного приободрилась.
– А вы... Машка... не могли бы вы дать мне одежду?
«Машка» чуть качнула головой, словно оценивала Людмилу с
