Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
class="p1">Я безоговорочно верила Ирине Александровне. Со стороны казалось, что она обращается со мной ужасно. Мне говорили: «Как ты это терпишь?» А что я терплю? Это мама. Мама делает для своего ребенка только хорошее. Это была ее любовь. Я не видела ничего ужасного, не замечала того, о чем говорили мне. Как она орет, кричит, руку поднимает! И что? Она делает меня лучше.
Кидала в меня булавы. Я уворачивалась и, само собой, близко к Ирине Александровне не подходила, знала, какой будет реакция на мои ошибки. Работала на расстоянии метров пяти-шести. Когда все булавы Винер расстреливала, я собирала их по залу и ставила рядом с ней. Это ее веселило, и на какое-то время Ирина Александровна успокаивалась. Затем ей вновь казалось, что я довожу ее.
На пике раздражения она поднималась из своего кресла, начинала движение ко мне, а я забиралась за сетку, защищавшую окна от наших предметов. Винер ходила вдоль сетки, тыкала в меня булавой, – я убегала и смеялась: «Фехтование началось. Дядя Алишер в зал пришел». Она бесилась еще сильней.
Если я шумела, мама, присутствовавшая иногда на тренировках, говорила моей помощнице Вере: «Передай Ирине Александровне, пусть она не орет и жилы не надувает, я ее не боюсь». Мне она могла сказать потом, дома. В зале меня трогать нельзя.
Одной ученице я напоминала: «Ты такая красавица! Соболиная бровь, голубые глаза. Тебе дано все – и характер, и способности. Ты можешь горы свернуть! Но какая же ты корова в движении, как стыдно и противно смотреть на тебя!»
У меня обостренное чувство чистоты и прекрасного. Если я вижу, что гимнастка не вслушивается в музыку, движется не так, как должна, забывает об образе, во мне возникает протест, граничащий с раздражением. Но протест никогда не выражается в том, что я вскипаю, ругаю и кричу сразу. Я учу, я очень долго учу. Объясняю тысячу раз, но если вижу, что ребенок учиться не хочет, сопротивляется и всем своим видом показывает: «Не теряйте времени, Ирина Александровна, у меня не получится», реагирую однозначно: «Или делай то, что положено, или из зала уходи – хочешь на день, а хочешь, насовсем».
Разумеется, с маленькими детьми так разговаривать нельзя. Они искренне убеждены в том, что, выполняя задание тренера по-своему, сделают все быстрее и лучше. Интуиция подсказывает более легкий путь, и они этот путь выбирают. В своем невинном заблуждении малыши не понимают, почему тренер недоволен и настаивает на своем. Другое дело – взрослые. Начиная с подросткового возраста эго, живущее в каждом из нас, все громче и наглее заявляет о себе, стремится перетащить нас на поле системы Сатан[9].
Сатан закрывает глаза на хорошее и кричит всякие глупости: «Ты устала, тебе надоело и не хочется продолжать! Покушай побольше, ложись спать!»
Сатан кричит, а Свет говорит тихим голосом: «Не расслабляйся, работай, ты можешь». Нужно прислушиваться, не поддаваться шуму и треску.
Эго не даст выполнить то, что кажется трудным, а на самом деле легко, если понять и принять слова тренера. С эго надо бороться. Схватываться. Самое главное для тренера – удержать ребенка от перехода на поле системы Сатан.
Любое жесткое, грубое слово, которое слышит от меня гимнастка, в переводе означает: «Спасайся!» Я требую, чтобы человек спасался. Даю возможность спасаться. Кричу: «Спасайся и становись звездой! Не забывай, человек создан Богом, по подобию Бога и должен подобным Богу быть. Совершенствоваться, сопротивляться лени и неуверенности, всему, что мешает исполнять предназначение, соблюдать заповеди, отрабатывать талант. Грешник – тот, кто талант не отрабатывает».
Амина Зарипова:
Когда я опять что-то не делала, Ирина Александровна грозила, что купит мне билет в один конец. Однажды купила. Положила на ковер, вышла. Читаю: «Зарипова Амина Василовна. Москва – Ташкент». Обратного билета нет. Спряталась под скамейкой, под тряпкой: тряпки были огромные, чтобы весь зал помыть. Винер вернулась, стала искать меня. Долго найти не могла. Когда нашла, я сказала: «Не поеду! Хоть убейте меня!»
Арсенал приемов Ирины Александровны был неисчерпаем. Встречала Сергея Семака, моего друга детства и футболиста, начинала: «Сережа, пойдем! Сережа, посиди на тренировке! Когда ты сидишь, Амина лучше работает». Меня это бесило: «Пускай уйдет». И ему говорила, что не надо в зале сидеть.
Амине я ставила сцену сумасшествия из «Жизели» и, чтобы добиться того, что мне нужно, вытащить ее харизму, тратила колоссальную энергию. Амина была строптивая, тянула из меня все соки. На тренировках в нее словно вселялся бес, но, как только она выходила из зала, рога и хвост отпадали, появлялись крылья, она вновь становилась хорошей и доброй девочкой.
На «Жизель» мы обе потратили уйму сил, и, как оказалось, не зря. В Париже во дворце спорта «Берси» Амине устроили овацию.
18
Амина Зарипова:
В Новогорске мы делили зал с хоккеистами: они бегали вокруг меня по периметру, разминались, а я делала прогоны. Перед турниром «Известий» пришивала буквы на их форму. Мне выдали список с фамилиями, и я шила, шила, шила. Расплатились ящиком кока-колы, это было круто по тем временам.
С хоккеем, баскетболом и волейболом мы уживались нормально. Но если в Новогорск заезжала футбольная сборная, художественную гимнастику переселяли в какой-нибудь корпус подальше. Главный тренер Бышовец говорил, что своими красивыми худыми ногами мы разлагаем его футболистов.
Когда я повзрослела, Ирина Александровна принялась меня замуж выдавать. Это ужас какой-то был. Нашла жениха, устроила помолвку, ужин, всю семью собрала. Дильбар Усмановна пришла, Зоя Зиновьевна. Жених был строитель, Ирина Александровна почему-то прониклась к нему, а я через три месяца от него сбежала.
Все мои ухажеры проходили ее тест-драйв. Внешность была не важна – именно чтобы кормил-поил. Она искала, я уклонялась, всеми правдами и неправдами.
Как только появился человек, в которого я первый раз в жизни влюбилась, Ирина Александровна принялась выяснять, кто он. Выяснив, что хозяин ювелирного магазина, спросила:
– У тебя хоть одно кольцо от него?
– Нет, – ответила я.
– Будет!
Позвонила ему: «Сережа, мы сейчас приедем». Я поняла, что всё…
Приехали. «Сереженька, показывай, что у тебя есть», – говорит. Посмотрела, отложила что-то для себя и сообщает: «У Амины день рождения скоро». А мне до дня рождения месяца четыре еще.
Сережа сначала по колечку показывал. Я говорила: «Не нравится, не хочу, носить не буду». Ирина Александровна не унималась: «Придет время, будешь». Сказала: «Мам,
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
