по лбу. Посмеялись.
Потом дочка поставила деревянное блюдо с жареным амуром (уникальная рыба, водится только в Амуре) и чугунок картошки. Появились на столе и разносолы: грибочки разных сортов соленые и маринованные, огурчики, помидоры, зелень, морошка, брусника. После нежной, бескостной рыбы появилась чугунная сковорода с жареной медвежатиной. Там были печень,. сердце, часть окорока.
- Хозяин подранка встретил, - сказала мать, будто оправдываясь, что медведь добыт летом, не по сезону. (Медведя бьют поздней осенью, когда он в самом жиру, или поднимают из берлоги.)
Дед добавил:
- Дурной был, плечо болело. Помять мог кого-нибудь, пришлось стрельнуть.
“А ведь ему, должно быть, далеко за восемьдесят”, - с завистью подумал я.
Вместе с рыбой был подан и ушат браги. Настоящий ушат емкостью ведра на четыре. Мужики брали его за деревянные уши и, высоко подняв над головой, лили в рот пенистую, медовую жидкость. Это единственный крепкий напиток, который они себе позволяют. Курево в их среде считается грехом, как и употребление алкоголя. Настоянную на меду, забористую брагу они алкоголем не считают. И они, наверное, правы. Для них это просто стимулятор, как для нас кофе. Мне брагу налили в чудную, из обливной глины, кружку. Едой мой желудок был заполнен до отказа, а хозяева, казалось, только начали трапезу. Был подан горшок с кашей и рыбный пирог, величиной с колесо от трактора “Беларусь”. Я пытался отказаться, но когда попробовал, съел свой ломоть за милую душу. Пирог был в четыре слоя: амур, лук с яйцом и укропом, сима (одна из самых нежных разновидностей красной рыбы, кета или горбуша по сравнению с ней, как пескарь по сравнению со стерлядью), снова лук, но уже с картошкой и капустой.
Подчистили и эти блюда. Горшок с кашей выскребли до дна. Брагу допили. “Яишню будете? - спросила хозяйка. - С кабанятиной можно ее?” Мужики подумали, посмотрели на деда. Было видно, что они не прочь. Но дед, к моей радости, покачал головой.
- Жарко сегодня, - сказал он.
К чаю в старинном, с медалями самоваре, который, как и все в этой хате, был большущим, основательным, на века, были поданы пироги, блины и варенья из земляники,, брусники, голубики, костяники, морошки. В чай были добавлены стебли и листья лимонника - удивительного по вкусу (настоящий лимон) и стимулирующему действию растения. Десяток ягодок лимонника на прочь снимают усталость, позволяют идти по тайге сутками без отдыха.
Я недаром сделал это солидное отступление от армейской темы. Мало осталось таких поселков на русской земле, где сохранился истинно русский уклад жизни, здоровый физически и нравственно. И поддерживает их вера в Бога, несколько суровая, в отличие, например, от более демократичных в религиозных требованиях баптистов, но святая в своей непогрешимой “правильности” жизни, стойкости. В этих селах все берут от природы, в магазинах покупается соль, охотничьи при пасы, иголки... Даже одежда у них домотканая. То есть, от цивилизации они берут необходимое, разумное и невредное. Может показаться перегибом, что электричеством они не пользуются, хотя столбы подходит к деревне. Но их здоровье - их правота. Кто его знает, какими хворями награждает нас движение электронов по проводам, как учит физика (или неизвестно, что там бегает, как считают сами физики).
Вот эти братья, к большому моему огорчению, отловили вчера тигренка. Я представлял этот отлов по их рассказам, но поучаствовать очень хотелось.
- Ну, что? - спросил я взводного, - мочиться-то куда теперь ходить ночью?
- В ведро, там ведро поставили у выхода. На улицу не вздумай соваться, знаю я тебя.
Весело было служить на этой точке. Красная рыба - кета, горбуша, сима, нерка, чавыча - шли по ближайшей речке на нерест так густо, что острога, если ее выпускали из рук, уплывала вместе с наколотой на нее рыбой вверх по течению. Белки кидали шишки прямо на крышу казармы, глухари усаживались на зеркало локатора. А один раз в дизельную забрался мед ведь и застрял там. Дверь открывалась внутрь и была подперта палочкой. Любопытный мишка, заходя, сшиб подпорку, дверь захлопнулась. Потянуть ее на себя он не догадался. Начал буйствовать, крушить приборы лапами. Мы сбежались на его рев, перекрывавший тарахтение движка, долго думали, как его оттуда выгнать, но ничего не придумали. Пришлось дать очередь из автомата в вентиляционный лючок. Дизель эта очередь поуродовала сильней, чем медведя.
Ночью я лежал, прислушивался к мяуканью тигрицы. Она не просто громко мяукала, она поскуливала, вскрикивала, стонала. Она плакала о сыне, следы которого обрывались в части. Отсюда его, спеленатого сетью, со связанными лапами погрузили на вертолет и отправили в Спасск, откуда уже самолетом перевезут в Хабаровск, а затем - в Москву...
Глава 6
Сегодня
Первая вода была черная. Вторая — серая. Я напустил третью ванну. В дверь постучали, я напрягся. Это явился Витек. В номере зазвучали мальчишеские голоса. Ребята эмоционально делились впечатлениями. Потом в ванной возник Василек, он принес ножницы, пачку одноразовых лезвий. Я разорвал ее и взял ножницы.
Через минуту унитаз был заполнен волосами. Предстоял самый противный момент — бритье, от которого я отвык. Я несколько раз проводил по одному месту станком, вновь очищал его от волос. Я вспотел от усилий. На меня то и дело наваливалась слабость. Хотелось выпить, но я боялся за сердце, ограничивался пивом.
Наконец последние куски щетины упали в раковину. Теперь последнее бритье, уже четвертым станком, начисто.
Ванна переполнилась. Я не выдержал, крикнул Васька, чтоб принес бутылку. Пару глотков взбодрили. Я добрился, проверяя мокрым пальцем колючие места, сполоснул лицо, сделал еще один глоток, механически отметив, что бутылка почти пуста, залез в ванну, расслабился.
Дело было сделано. Я вытащил носок — затычку и, не выключая воду, прошлепал в комнату. Там было большое зеркало в шкафу. Я открыл створку и воззрился на себя. Что ж, немного отекшее, с мешками под глазами, но вполне приличное лицо пожившего человека. Животик имеет место. Откуда он взялся, жил же впроголодь? Ноги тощие, вены синеют. Огромные залысины, но сзади волосы хороши, свисают мокрыми плетями почти до плеч. Надо сделать хвостик.
— Пацаны, идите мойтесь, — скомандовал я, обильно смачивая лицо одеколоном и рассматривая одежду.
Витек постарался. Одежда была подобрана аккуратно, с женской тщательностью. Трусы с двойной резинкой и ширинкой на пуговицах, полушерстяные носки почему-то
