скоро серьёзный факультативчик начнётся. Ну-ка разбежались быстренько.
Наглый голос из-за спины. Оборачиваюсь. Стервочка в пышном зелёном платье, увешанная дорогими побрякушками, сверкает презрительной улыбкой. Вылитое дерево плодородия, только человек и рыжая.
«И откуда здесь столько рыжих?»
– А ты кто такая? И что раскомандовалась? – возмущаюсь я.
– Хочу к Форкену в личные ученицы, – заявила стерва. – Понимаешь? И конкуренты мне не нужны. Хотя какие из вас конкуренты. Всё. Поздно разговаривать. Магистр идёт.
Лицо стервы тут же меняется, теперь она усиленно изображает хорошую девочку. Налетел ветерок, расправляя её и так идеальное платье. Маленький вихрь пытается взлохматить мои волосы, но я легко его развеиваю.
«Воздушница, правда, слабая», – понимаю я.
Со стороны главного корпуса приближается магистр Форкен.
Точно такой, как я себе и представляла высшего эльфа. Высокий. Идеальный. Личный целитель Его Величества. Смотреть больно. Наверное, таким же был и мой неизвестный отец. Ненавижу! И всё-таки как хорош. Сердце сжимается от нерешительности и едва уловимого предчувствия.
– Трое. Янд, ожидаемо. Года Мэнк, в своём репертуаре. Девочка, не старайся, на меня невозможно произвести впечатление внешним видом. А это у нас кто?
Последний вопрос прозвучал в мою сторону.
– Ламиэль, дейн. Первый курс, – быстро отвечаю я, говорят, он любит чёткость.
– Уровень силы? – спрашивает Форкен.
– Слабая, но с хорошим контролем.
– Вторая стихия есть?
– Да, магистр. Слабая вода, – вру я.
Никто не должен знать, что у меня водная магия сильнее. Иначе переведут с целительского и я не смогу помочь маме.
– Так, хотя бы вторая стихия подходит, – произносит магистр задумчиво и продолжает допрос: – Зачем пришла сюда?
Стою, бледнею, но беру себя в руки и решаюсь сказать главное, буквально вытолкнув слова:
– У меня больная мать…
– Стоп. – Форкен прищуривается. Его взгляд становится презрительным, словно я не маг, а побирушка, просящая милостыню. – Сюда – это не в академию. Конкретно сейчас, ко мне?
– Я хотела спросить вас…
«Великая Тейре, как стыдно».
Ругаю себя, но не могу перестать мямлить. Тем более действительно прошу.
– И снова – стоп. Я не намерен сейчас консультировать. Запишись на общих основаниях.
– Но дейн. Она умрёт, ожидая очереди.
– Девочка. Если ты решила стать целителем, должна понимать, что всех не спасти. Всегда будет выбор. Всегда будет тот, кому ты не поможешь. И только жёсткие правила позволят остаться в здравом уме. Учись усердно, и, возможно, ты её спасёшь.
Дико хочется крикнуть: «Она не все!», но сдерживаюсь. Что мой крик? Я даже знаю, какие слова и каким тоном услышу. И какие взгляды получу. От крика только хуже. Хватит позориться. Не перед магистром и не перед этой стервой, пытающейся его заполучить. Святая наивность. Он, конечно, хорош, безумно хорош. Даже не будь он «тем самым Форкеном». Но ей ничего не светит. Как и мне. И всё-таки какая же он бездушная сволочь.
– Хорошо, – что-то решает для себя магистр. – Сегодня можешь остаться, посмотрю тебя в деле. Следуйте за мной, – приказывает Форкен, отворачивается и идёт на выход.
Его голос звучит презрительно. Как же бесит.
«Может, ну его, это ученичество? Смотреть на него, слушать, терпеть такого холодного и красивого, мечтать… Нет, это шанс для мамы. Небольшой, призрачный, но их не так и много. Решено, остаюсь».
На лицо сама собой выползла злая улыбка.
«Мы ещё посмотрим, кто там кому не конкурент. И интересно, что надо делать ночью в лесу и как это связано с выбором ученика?»
* * *
Лес встречает запахом грибов, прелой листвы и очень старой магии.
Где-то там, за стеной деревьев, уже село солнце, но тут, под кронами, достаточно светло. Мягко светится мох, разноцветными фонариками мерцают магические травы и весело жужжат светляки.
Я замыкающая. Впереди неторопливо идёт Форкен и плывёт, пристроившись рядом с ним, Года. Она вовсю пользуется воздушной магией, и её роскошный наряд ничуть не страдает от росы и веток.
«Вот ведь позёрша», – зло думаю я.
Года пытается прикоснуться к рукаву магистра, но тот резко и даже грубо её отталкивает:
– Не смей прикасаться. Я не терплю физического контакта. Уж ты бы могла это уяснить.
От его взгляда гордячка буквально шарахается на пару метров.
«Ну, ничего себе! А у нашей знаменитости свои комплексы».
Отвернуться. Я этого не видела. Что там интересного вокруг? Рыжий парнишка склонился над очередным кустом.
– Не трогай! – вырывается у меня.
– Янд, отойди в сторону, – быстро приказывает магистр.
Он подходит ближе и с каким-то злым удовлетворением оглядывает нас.
– Неужели ты не узнал луноцвет? – продолжает Форкен, обращаясь к Янду.
– Дейн, он какой-то не такой, – бормочет парень, не поднимая взгляда.
– Потому что он созрел. Как вы знаете, луноцвет созревает раз в пять лет. И сегодня как раз та самая ночь, – поясняет магистр. – Вот и основная цель нашего похода. Посмотрим, чего вы стоите.
«Ну, ничего себе!»
Луноцвет я видела, и узнать его было немудрено. С интересом приглядываюсь.
Неприметный обычно, сейчас он светится. Серебристые листья подрагивают от магии. Мелкие ярко-алые плоды манят к себе, заставляя забыть о покрытых ядовитыми шипами ветках. Дурманящий аромат лишь усиливает эффект.
Говорят, чтобы прорасти, семени надо попасть в чьё-то тело. В чьё-то мёртвое тело. В одурманивании луноцвету нет равных. Ощущаю это на себе даже на расстоянии.
Понятно, почему умник Янд так сглупил.
Концентрируюсь на магическом зрении. Цвет ауры такой же серебристый, как и листья, цвет ментального воздействия. Вглядываюсь пристальнее. Аура распадается на мощные потоки, завихряясь на плодах и притягивая к ним внимание.
Взмах посоха наставника. С навершия к луноцвету летит тысяча зелёных нитей, они окутывают куст и вплетаются в орбиты серебристого сияния, образуя с ним единое целое. Природный гипноз исчезает.
Смотрю заворожённо. На задворках сознания проскальзывает мысль:
«Если от нас потребуется повторить, то он останется без ученика».
Но я не обращаю на неё внимание. Мне уже не важен результат испытания. Зрелище окупает все сегодняшние треволнения. Магия и творящий её волшебник. Кажется, магистр и сам стал для меня луноцветом, захватив внимание. Хожу за ним по пятам. Слушаю его, почти не вникая в смысл. Киваю и бормочу что-то, отвечая на вопросы. Бездумно собираю травы. Впервые за этот год просто наслаждаюсь жизнью. И как ни стыдно в этом признаваться, любуюсь Форкеном исподтишка, и совсем не как магом.
«Вот они, мамины вкусы», – горько вздыхаю про себя.
Из блаженного состояния меня вырывает отчаянный крик:
– Меня укусил этот проклятый цветок.
Кричит Янд. Глаза его закатываются, и он падает на землю.
* * *
Лес чернеет на глазах. Один за другим гаснут светляки. Чернильное пятно некромантии расползается вокруг. Чем мельче живое, тем меньше в нём жизненной
