снова взглянул на Громова, ожидая его реакции, но тот безучастно смотрел куда то себе под ноги. — Старичок, ау!
— Да, Павел Олегович. Я готов. — Громов стряхнул с себя навалившуюся тоску— Я полностью готов.
— Ну и ладненько, ну и замечательно! — Зуев согласно закивал головой — Сейчас с тобой проведут инструктаж, а потом все, готовься — через неделю экспедиции дается старт — он перевел взгляд на карту северных территорий позади себя и пафосно взмахнул рукой — Родина ждет результатов!
Громов зажмурил глаза, пытаясь осознать услышанное, но в его голове только стаи беззаботных птиц летели куда-то, свободные от всех и вся, поднимаясь и паря все выше и исчезая в горящем диске солнца нового дня.
19
Все-таки завтраками от Кольки можно было отравить практически всю популяцию белых медведей, обитающих на острове, настолько эта еда была безвкусна и проста. С трудом проглатывая загустевшую манную кашу с комками, Громов пытался разбавить все остывшим кофе, роняя капли на свою одежду. Колька, словно чувствуя непривлекательность своей стряпни, снова начал свою заунывную песню про недостаточное обеспечение, как будто другая партия поставки могла что либо изменить.
— Иваныч, у меня газ скоро кончится. — Колька знал на что давить больнее, поэтому начал именно с этого.
Громов с трудом пропихнул в себя остатки каши, зная, что до обеда перекусов больше не будет и поднял на Кольку грустные глаза.
— А раньше что молчал? — Громов сделал вид, что ему хочется еще кофе, но Колька только пожал плечами в ответ.
— По инструкции, газового баллона должно хватить на месяц. — встрял Генка-Месяц еще не кончился, значит газа там достаточно.
— Да говорю же вам, сегодня лампочка на мернике стала мигать, а это значит газ на исходе. Иваныч что делать то, у меня баллон последний, на электричестве готовить не получится, сам знаешь, все напряжение на бурение ушло, сами экономим на чем можем. — Колька сделал страдальческое лицо и протянул к нему руки, как будто прося милостыню.
— Прорвемся — Громов соображал из чего можно сделать бутерброд и никак не мог сосредоточиться. — Убавим если что напряжение на бурильной станции, как-нибудь перекантуемся.
— А может к норвегам сгонять? — Генка задумчиво теребил подбородок — Одолжимся парой газоконденсатов, а что, они не откажут, европейцы народ порядочный.
— А мы значит непорядочные? — строго ответил Громов — Мы значит шаляй-валяй?
— Ну что ты Иваныч к словам придираешься? — Генка обиженно отвернулся к окну — Не хочешь не езди.
Громов и сам прекрасно понимал, что другого выхода скорее всего не будет. Уже полгода они находились на ледовой базе, освоив жилые отсеки и установив бурильную установку, а видимых результатов до сих пор не было. Уже вышли все сроки, обеспечение, рассчитанное на три месяца, использовано и забыто, даже еда, а теперь вот и газ подходили к концу, но толку от их зимовки на поверку оказалось ноль. По расчетам выходило что до нового года экспедиция, пробурив разведочную шахту в защитной оболочку, вернется обратно, возможно с результатами, возможно нет — но сопротивление, которое оказала им эта непреодолимая преграда, оказалось непредвиденно мощным, настолько, насколько это можно было себе представить. Каждый день они углублялись всего лишь на несколько сантиметров и конца краю этому было не видно. Измеряя радиационный фон и дозу полученную в течении дня, Громов давно уже понял, что организмы всех находящихся на станции, просвечены насквозь и получили такую дозу в сумме, что Фукусима, с ее детским реактором осталась далеко позади. Норвежцы конечно тоже, приняли в свои организмы некоторую дозу радиации, но их ледовый лагерь находился в пяти километрах от защитной оболочки, а не в километре как Российский. Громов тяжко вздохнул и повернулся к парням. Как оказалось, они все это время смотрели на него, словно читая его мысли. Андрей сконфуженно улыбнулся, понимая, что читать чужие мысли никому не дано, но тем не менее почувствовал себя мушкой дроздофиллой под микроскопом.
— Я сам к ним съезжу сегодня, попробую договориться. — Громов понимал, что другого варианта, чтобы успокоить ребят у него нет. — Да прямо сейчас и поеду.
— Иваныч ты только не промахнись! — Генка весело глянул на него — Промахиваться больше ну никак нельзя. — ему самому нравились его шутки— Нам до весны всего месяц дотянуть осталось.
— Всего! — Колька хмыкнул и стал складывать посуду в мойку. — Сколько здесь торчим, все без толку.
На лестнице послышались торопливые шаги, затем загрохотала дверь на первом этаже и в проеме кухни появилась помятая физиономия Алекса. Он быстро схватил со стола кусок хлеба, проглотив его, опрокинул в себя кофейник, но не обнаружив в нем ни капли, жадно припал к графину с водой. Его кадык, явно заметный, как это бывает у молодых мужчин, резво скакал под кожей, отбивая такт глоткам. Выцедив всю воду, он вытянул указательный палец вверх, пытаясь начать разговор, но жажда никак не давала ему оторваться от графина. Наконец напившись, он с грохотом сел на стул и сложил указательный и средний палец в знаке, который всегда означал одно — викторию.
— Есть! — Алекса переполняли эмоции — Похоже есть результат!
20
Знакомство со своей будущей экспедиционной группой произошло за пару дней до назначенного старта. В кабинете Зуева сидело трое разновозрастных мужчин, когда Андрей Иванович Громов появился в дверях. С первой секунды Громов понял, что на этих людей он сможет положиться, даже если судьба поставит его перед выбором, остаться или уйти, надеяться или делать, выбирать или сомневаться. Один из мужчин, Николай Котов был его и Зуева однокурсником, бросившим учёбу где то на третьем курсе и поступившим в мединститут. Дружба между ними от этого не прекратилась, только перетекла немного в иное русло, но не стала от этого менее значимой. В какое то время Колька исчез из поля зрения, потом дороги всех троих разошлись. Как оказалось, Колька получил специальность врача, поработал некоторое время в закрытых учереждениях, добился определенной профессиональной успешности, но все это перечеркнула случайная драка, последствия которой оказались печальными. Негодяя, приставшего к девушке, Колька ударил так, что тот скончался в больнице, а Колька получил реальный срок. Он успел отсидеть половину срока, когда помощь пришла в лице Зуева, который разыскал его и смог вытащить из тюрьмы. В благодарность за это, испытывая чувство вины и пытаясь загладить грехи молодости, Колька Кот, как теперь он себя называл, дал согласие участвовать в ледовой экспедиции на Северные территории в роли врача и повара. Вторым участником был Геннадий Искаков, старинный друг семьи Громова, которого он сам
