Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
class="p1">– … небо заволокло тучами…
– Дайте ещё одну, – по-тихому вклинилась Ольга.
Томпсон протянул открытую пачку. Доктор не спеша клевал ему мозг.
От задушевной теплоты, с которой всё это говорилось, заныли зубы.
– … и в доме, как на перевале, где мы можем переждать грозовую гряду и дождаться просветления…
– А если оно не наступит? – вставил Томпсон. Вышло совсем некрасиво.
Доктор Джейкобс остановил на нём увлечённый взгляд.
– Спросим мнение остальных, вы не против?
Томпсон пожал плечами.
– Бульденеж, что говорят руки?
И, повернувшись к Томпсону, доктор добавил:
– Руки Бульденежа – метеозависимы, они предсказывают погоду. Мы вверяем в них себя.
Старик расплылся в морщинистой улыбке.
– Томпсону недоставало хорошей компании!
Майкл Джейкобс ответил кивком и добавил:
– Я того же мнения. А что скажет мистер Карлсен?
Адам мрачно взглянул на предмет обсуждения.
Пока он обдумывал ответ, Томпсон искоса посмотрел на Барбару. Она стояла поодаль у стены, не мигая, водя по всем своими маленькими серыми глазками надзирательницы.
– Я бы не мучил его и дал прыгнуть, – произнёс наконец Карлсен.
– Вот это правильно, – оценила Ольга, кивнув.
Вопрос Томпсона после её слов звучал как-то неловко:
– Вы бы за меня не боролись?
Карлсен отрезал:
– Нет.
Урсула с нажимом укорила его:
– Вы – жестокий человек!
– Никто не в силах излечить человека, если он однажды уже дошёл до обрыва. Даже вы, доктор.
Замечание Карлсена застало врасплох Джеффри Томпсона: уже второй человек ставил под сомнение деятельность Джейкобса.
Доктор тронул очки и спросил:
– Вы не верите в психоанализ?
– Я верю в изучение проблемы, но не в лечение, – пояснил Карлсен. – Если в первый раз попытка покончить с собой не удалась, человек будет подсознательно создавать себе ситуацию, в которой ему повезёт завершить начатое.
Томпсону стало интересно, что за этим крылось: душевная чёрствость или же нечто противоположное.
– Вы имели опыт общения с самоубийцами? – спросил он.
Адам Карлсен охотно кивнул в ответ.
– Из-за меня погибло несколько человек, – с гордостью викинга сообщил он.
– Из-за вас?
– Все они были убийцами.
В пальцах у Ольги крошилась забытая сигарета. Девушка с интересом наблюдала за лицом Томпсона.
Тот сидел прямо и не замечал собственной отвисшей челюсти.
– Мистер Карлсен их не убивал, – уточнил доктор Джейкобс. – Он лишь доказал их виновность, а затем великодушно дал им возможность покончить с собой, чтобы за них это не сделала виселица.
Барбара кашлянула.
– Как вам это удалось? – спросил Томпсон. – В смысле, раскрыть преступления?
Ответ был краток:
– Случайно.
– А теперь вас мучает совесть?
– Я – беженец, мистер Томпсон. Моих родителей расстреляли фашисты. Мне не жалко убийц. Но я был более чем милостив к ним. А если бы меня мучила совесть за чужие преступления, я бы давно покончил с собой.
– Тогда почему вы здесь?
Карлсен с расстановкой произнёс:
– В вашей замечательной стране меня, десятилетнего, взяла к себе семья – супружеская пара и их сын, мой ровесник. Пару месяцев назад он сбежал из дома. Его родители обвинили в этом меня и, можно сказать, временно выгнали из дома.
– Выкиньте их из головы, – вставила Ольга и язвительно добавила: – Эта замечательная страна всегда будет отторгать инородную кровь. А побег здесь всегда считался грехом иностранного происхождения.
Карлсен не стал комментировать.
Томпсон спросил:
– Вы как-то причастны к побегу их сына?
– Не больше, чем к смертям преступников, которым я дал возможность самим выбрать свою участь.
Юноша смахнул со лба нависшую прядь и посмотрел на Бульденежа.
– Всё, что я делал, это лишь пытался посеять в нём зерно ответственности, но он сбежал, как дезертир, не думая о семье и последствиях. Я назову это бунтарством без причины.
– Изгой! – громыхнул менторский тон, в воздух поднялся и задрожал указательный палец.
– Авантюрист, – сказал Карлсен, – вот более подходящее слово. Любитель ловли рыбы в мутной воде.
У старого джентльмена взыграли нервы, но он сдержался и насмешливо выкрикнул:
– Будьте тогда и к нам милостивы, молодой человек, и скажите, наконец, что такого плохого в свободе выбора своей личности?
– Пожалуйста. Люди, как он и как вы, лишённые ответственности, часто бывают опасны. Вы рушите общество, пока другие кровью, потом и слезами ставят его на ноги, – с мрачной лёгкостью произнёс Карлсен.
Бульденеж сорвался, захрипел:
– Взгляни на мои руки, дерзкий мальчишка! Взгляни! Я не могу работать!
Его руки трепетали, как бельё на ветру.
– Я даже кулаком в твоё нахальное лицо не попаду!
Он повернулся к Томпсону, от волнения у него сел голос.
– В молодости я бы разбил его лицо напополам, на две равные части!
Томпсон выразил кроткое восхищение, попутно поглядев на свою ладонь. В попытке свести разговор к шутке он произнёс:
– Кажется, я начинаю понимать, за что вас выгнали. Если вы и с приёмными родителями так разговаривали…
В него тут же вонзился острый взгляд Адама.
– По их версии, я тронулся умом, когда в десять лет потерял отца, вследствие чего стал давить на их сына психологически, результатом чего и стал его побег.
Барбара громко откашлялась.
– Сколько вам лет?
– Девятнадцать.
Томпсон поморщил лоб.
– Выглядите старше. Гораздо старше, – добавил он с задумчивой усмешкой.
Сара собрала пустые стаканы.
– Барбара, принесите мяч.
– Минуту, мистер Джейкобс.
6
Пока Барбара ходила за мячом, доктор сказал:
– Ваши объяснения, мистер Карлсен, логичны, как поведение скорпиона. Тронешь его – он ужалит. Точно и просто. С вами, если этого не понимать, можно здорово схлопотать.
Он ткнул пальцем в очки на переносице и улыбнулся.
– Нужно выпросить у короля разрешение на изъятие вашего мозга для исследования…
– У британцев странное чувство юмора, – взгляд Адама в тот момент был практически невыносим. – У меня стойкое чувство, что я – домашнее животное, которое когда-то подобрали, а потом отправили в клинику для кастрации.
Ольга зашлась грубым смехом.
– Отлично! Браво, браво!
Остальные молчали.
У Карлсена заалели пятна на скулах. Так бывало каждый раз, когда он говорил о себе. Словно разгоралась лампочка, готовая заискрить.
Доктор принялся делать запись. Пока он выводил слово «кастрация», хлопнула входная дверь, зашаркали по коридору. На пороге гостиной появился запыхавшийся Патрик с коробками в руках.
– Ма! Куда провизию ставить?
– Барбара вышла, Патрик, – сказал доктор.
– Ой, извините.
Ольга распахнула перед парнем халат.
– Мы как раз говорили про кастрацию, – протянула она прокуренным голосом старой бандерши.
Её голая грудь была измазана масляной краской.
Щёки Патрика, румяные от мороза, смущённо надулись.
Доктор Джейкобс встал и запахнул халат на Ольге.
– Унеси это на кухню, – сказал он Патрику.
Томпсон подумал, как пугающе Патрик похож на свою мать. Полнота, грубые черты неподвижного всё ещё детского лица. Интонации тонкого
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
