У меня в клинике работал доктор Олег Алексеевич Семенцов-Огиевский. Доктором он был хорошим и думающим. Но, помимо этого, он был очень рукастым и большим выдумщиком и почти все делал сам. Величайшим его достижением был «ушастый» «запорожец», который он модернизировал и на котором рассекал круглый год. Надо сказать, что зимой в «запорожце» было гораздо холоднее, чем на улице. В те далекие времена температура минус пять градусов почему-то не считалась в Москве аномально низкой. Минус пятнадцать просто никто не замечал, в минус двадцать начинали задумываться, а ближе к минус тридцати понимали, что на двухчасовую вечернюю прогулку с собаками желательно взять сто грамм. Олежка в такую погоду лихо подкатывал к клинике. Чтобы не замерзали окна в «запорожце», он держал их открытыми, а сам сидел в тулупе, в валенках и в шапке-ушанке, завязанной под подбородком.
Однажды за чаем он как-то загадочно спросил меня, как я отнесусь к тому, что у нас в стационаре поживет его коза с дачи. Дело к зиме, замерзнет бедняга, а так, пока он будет искать более подходящее место для нее, пусть поживет, а заодно и молоко давать будет. Я, естественно, согласился: пусть будет, тем более что веников для нее Олег обещал завезти много.
Утром на смену он приехал с козой, которая торжественно расположилась на заднем сиденье его «запорожца». Звали ее Мальвина.
Мы сразу определили ее погулять в собачий выгул, где уже находились две наши клинические собаки после операций и мой огромный старый южак[6] Чижик, который доживал свой век в клинике по причине старческой деменции и невозможности его содержания дома.
Обе собаки сразу бросились на козу, но, получив достойный отпор рогами, с визгом отбежали в сторону. Окрыленная успехом, Мальвина пошла осваивать территорию в надежде объяснить и Чижику, чьи в лесу шишки. Но южак есть южак, с ним лучше не связываться никому и никогда. Он поднял голову и непонятно каким образом показал козе границу, за которую ей не стоило заходить. Дважды Мальвине повторять не пришлось.
Мы, довольные, пошли в клинику. Только уселись с кофе на кухне обсудить день вчерашний, а заодно и сегодняшний, как зазвонил местный телефон.
– Алексей Анатольевич, вас к Геннадию Ивановичу, – привычно сказала регистратор.
Геннадий Иванович Воробьев – академик РАМН, директор Государственного научного центра колопроктологии, хирург. Это с его согласия при ГНЦК была открыта первая частная ветеринарная клиника в Москве. Большой любитель собак. Как он переживал, когда мне пришлось усыпить его старую дворнягу. Я помню его слова:
– Сколько же статей и книг мы с ним написали. Он гулял, а я гулял с ним и думал. Так мы и писали.
А еще я помню, как Геннадий Иванович радовался, когда на юбилей мы подарили ему щенка американского кокер-спаниеля.
Когда я зашел в приемную, то секретарша смотрела на меня как на гладиатора, идущего на смерть. Я уже привык к тому времени к утренним вызовам в кабинет директора. Если Геннадий Иванович благодушно предлагал мне присесть, я знал, что по дороге на работу он читал «Экономическую газету» и мы будем обсуждать перспективы развития рыночной экономики; если же он грозно говорил мне, что прямо сегодня клиника будет закрыта, – значит, с утра он читал «Правду». Конечно же, все обходилось. Но сегодня взгляд секретарши не сулил мне ничего хорошего.
Геннадий Иванович встретил меня, стоя посередине кабинета.
– И что у вас там происходит?
– Где? – поинтересовался я.
– На выгульной площадке.
– Да ничего, скотина гуляет.
– Вот именно, скотина. Пойдемте посмотрим.
Мы в полной тишине проследовали во внутренний двор.
– Вот это что, я вас спрашиваю? – И директор указал на Мальвину.
– Геннадий Иванович, так это же коза.
– Вижу, что не крокодил. Откуда она взялась?
– Доктор Семенцов-Огиевский с дачи привез. Ну не замерзать же ей там. Пусть пока поживет.
Геннадий Иванович в упор посмотрел на меня:
– Алексей Анатольевич, вы понимаете, что у меня пять этажей операционных не работают. Все всё побросали и в окна смотрят. У меня же не ветеринары, у меня проктологи. Они козу последний раз видели на картинке в сказке про семерых козлят.
Ситуация действительно была дурацкая. Окна всех операционных выходили во внутренний двор, и в них виднелись лица в операционных масках, прильнувшие к стеклам. Надо было выходить из положения.
– Геннадий Иванович, так пусть доктора познакомятся с представителями фауны. Не все же им созерцать предмет их профессионального интереса.
Геннадий Иванович окинул меня взглядом, который говорил: «Ну что с вас, ветеринаров, взять» – и пошел обратно к себе в кабинет.
С того момента для Мальвины наступила райская жизнь. Нескончаемый поток проктологов каждый день нес ей кучу гостинцев, а институтская кухня приносила в дар все оставшиеся овощи. Надои резко повысились, чем коза радовала нас, потому что к утреннему кофе мы имели парное молоко. Так Мальвина и жила, пока Олежка не пристроил ее куда-то за город в компанию к другим козам.
Фима и Глаша
Роман Алексеевич Гибизов зашел ко мне в кабинет несколько озабоченным. Это было видно даже по его абсолютно непроницаемому лицу.
– Алексей Анатольевич, там дама на приеме просит усыпить двух щенков.
