осталось еще метра три. Патроныч, стараясь не кряхтеть и не стонать от ушибов, встал и дошел до телефона нетвердой походкой.
– Мотыль у аппарата. Да нет, все нормально.
Однако за спиной Антона Петровича Мотыля было нормально далеко не все. За спиной Антона Петровича проходил бой рыжей продавщицы вооруженной куклой с каким-то высокомодным субъектом. Но Антон Петрович не видел и не слышал, что происходит. Одно ухо у него было занято неприятным разговором с шефом, а второе после падения слышало только звон колоколов и шум моря.
11
От удара тупым, тяжелым предметом по голове мужчина средних лет и плотной комплекции пришел в себя. Во сне за ним гнался Феликс Эдмундович Дзержинский. Огромный чекист гремел по асфальту чугунными ногами и кричал: «Дай миллион! Дай миллион!» Он держал в левой руке пароход имени себя, а в правой – револьвер. «Странно, – подумал мужчина, – почему он держит револьвер за дуло?» Пароход почему то не вызвал у него удивления.
– Потому что пули на тебя жалко, контра, – закричал железный Феликс, который всегда видел контру насквозь.
– Он читает мои мысли, – испугался мужчина.
– Да, я читаю твои мысли, – ответил памятник.
– Боже, за что?
– За долги твои тяжкие, – ответил за бога Дзержинский,
– Да я отдам. Отдам. Давно хотел отдать.
– Конечно, отдашь. Мне все отдают.
Чугунный чекист приближался. Каждый шаг его был как землетрясение. Сердце беглеца то пыталось выскочить из груди, как птичка из клетки, то замирало, как заяц в кустах. Бежать было бессмысленно. Мужчина сдался и съежился. Дзержинский медленно поднял для удара пароход и заслонил солнце. Стало темно. Мужчина зажмурился. Стало еще темнее.
От удара тупым, тяжелым предметом по голове он пришел в себя.
– Ну чё, мелочь? Гони мелочь. Чей-то подловатый смешок угодливо оценил каламбур. Мужчина открыл глаза: Дзержинский исчез, зато передним стояли Васька и Колька из соседнего двора. «Лучше б уж Дзержинский», – подумал мужчина.
– Ну чё, пацан? Долго стоять будем?
– Отдай мой пароходик, – раздался жалостливый голос не мужа, но мальчика. Мужчина понял, что это его голос, что ему 7 лет.
– Деньги гони. Карманы выворачивай. Тогда получишь свою деревяшку.
Слезы навернусь на глаза, рука сама полезла в карман за мелочью, вытащила 20 копеек и протянула рекетирам.
– То-то. Смотри, в следующий раз 50 копеек принесешь, – сказал Васька.
– А то мы тебе шорты обоссым, понял, – сказал Колька.
– Держи свое корыто, – сказал Васька и бросил пароход. Пароход врезался в голову.
От удара тупым, тяжелым предметом по голове мужчина средних лет и плотной комплекции пришел в себя.
Сначала он понял, что у него болит голова. Потом понял, что он без штанов. Потом, что он лежит в какой-то комнате. Потом, что перед ним стоит кто-то, машет звонящим телефоном и что-то кричит. Человек собрал волю в кулак, сфокусировал внимание, напряг слух и попробовал понять, что говорит это громкое существо. «Очнулся, алкаш, несчастный. Возьми трубку. Трубку, говорю, возьми, алкоголик. Тебе звонят, трубку возьми. Труб-ку. Труб-ку. Труб-ку чер-то-ву возь-ми!» Громкое существо делало ударение на каждом слоге, а для доходчивости делало ударение трубкой по голове мужчины.
– Пить, – слабым голосом и просящим тоном, способным вызвать слезы у любой женщины-матери, произнес мужчина без штанов.
– Пить? Ты пить хочешь? – с непонятной яростью отвечало странное белое лицо в каком-то красном тюрбане. – Я тебе сейчас дам попить!
Сначала в сторону мужчины полетел телефон. После столкновения со стеной, он перестал звонить. Затем ваза муранского стекла с цветами. Ваза попала в голову мужчины, но головная боль не прошла. «Захватили! Сцапали!», – вспыхнула в голове мысль после удара о вазу. «Конкуренты? Кто? бицевские? запанскИе? Неужели питерские?» Он покосился на тюрбан: «Может, чечены?» Тюрбан вдруг всхлипнул, потом еще раз, потом тихо захныкал, потом громко зарыдал: «Сволочь! Сволочь ты. Что ты со мною сделал? Я отдала тебе лучшие годы жизни. Алкаш. Больной. Тебе лишь бы надраться». «Не чечены, точно», – понял больной и решил задать наводящий вопрос. – Где я ?
Тюрбан зарыдал еще сильнее: «Ты все мозги пропил. Буряк – ты больной подонок! Может, ты и меня не узнаешь?» Мужчина по фамилии Буряк покосился на лицо в чем-то белом, на красное полотенце вокруг головы и решил потянуть время:
– Почему, узнаю. Чтобы прекратить расспросы он повторил жалостливым голосом:
– Пить.
Тюрбан вышел. В больной голове вяло вертелись имена: Анька, Санька, Манька, Танька, Тонька, Дунька, Женька, Фенька, Раиса Александровна…
– Вот смотри, подонок. Вместо воды умирающий от жажды подонок увидел маленькую книжку. – Смотри, подонок, что написано, подонок. «Кристина Анатольевна Буряк» написано. Я – жена твоя, подонок. Вот штамп в паспорте. Это – наша квартира. А ты, Буряк, – подонок!
Кристина Анатольевна Буряк убрала паспорт в карман халата, сняла полотенце с головы и гордо тряхнула гривой рыжих волос, крашенных краской «Блонда калор. Квин оф зе найт», с оттенком «Жгучий каштан».
Вдруг раздались вступительные аккорды « полета валькирий». Муж Кристины Анатольевны Буряк неуверенно полез за телефоном, пытаясь уползти от неприятной семейной сцены. «Ямамото Стурлусон» лежал в какой-то луже. Eго серый пластиковый корпус треснул, но он все равно работал. Когда нужная кнопка была найдена, трубка заговорила:
– Здрасте, могу я поговорить с эээ Буряком Феликсом Эдмундовичем?
– Нуу, – скорее с сомнением, чем с согласием ответил мужчина трубке.
– Вам удобно говорить?
Говорить было неудобно, боль эхом разносилась по голове от каждого звука. Но рыжая женщина в комнате явно хотела продолжить атаку. Поэтому мужчина вяло отвернулся к стене и сказал скорее с согласием, чем с сомнением:
– Ну.
Далее произошел непринужденный разговор, из которого мужчина понял, что он, не только Феликс Эдмундович Буряк – но и мудак, провинциальный гопник, и ведет себя не как бизнесмен. Его, мудака, гопника и небизнесмена ждет ужасное будущее в виде грубого сексуального насилия и захоронения в лесу. А его торговый центр распилят на доли и распродадут продавцам помидорами. Феликс Эдмундович пытался возразить и даже произнес: «Эээ…», но его прервали. Он узнал, что неприятности с летальным исходом на лесной полянке ждут его, если Стасик не вернется в Москву к концерту в «Олимпийском». Мужчина смирился, что его зовут так странно «Феликс Эдмундович», но хотел спросить, кто такой Стасик и чем Стасик дорог этой кровожадной, визгливой тете с той стороны трубки. Он спросил: «Аааа?» Но трубку бросили.
Головная боль, нападение рыжей женщины и анонимные угрозы заставили Феликса Эдмундовича заспешить в укрытие. Он неровной походкой заковылял в ванну, захватив на всякий случай вазу. Кристина Анатольевна Буряк с презрением отвернулась от своего мужа и подарила гораздо
