class="empty-line"/>
Павел Андреевич был одет в повседневную одежду, джинсы и толстовка, капюшон которой закрывал голову и часть лица. Военного выдавала выправка и спортивная фигура.
— Можно? — он как-то странно смотрел на меня, его даже не смутило то, что я закуталась в одеяло.
— Да конечно, но у меня есть условие, — я пригласила рукой его внутрь, мужчина напрягся. — Вы мне всё расскажете!
— Нет, — хотя было видно что он колебался при ответе.
— Пожалуйста, — мой голос стал жалобным, — я с ума сойду от всего что происходит, а незнание выматывает похуже этих нападений.
— Хорошо, — он пристально посмотрел на меня, — но у меня тоже есть условие.
— Да, конечно, — в тот момент я ликовала, — что угодно!
— Мы перейдем на ты и Вы будете обращаться ко мне просто по имени, хорошо?
— Тогда ко мне Лера, — я села рядом с ним на кровать, и выдавила из себя с улыбкой. — Я слушаю тебя Павел.
Синеглазая женщина на фотографии одна из главных фигур в движении “Против башен”. В начале первой волны вируса она с молодым мужем были в рядах антипрививочников и антимасочников, ходили на митинги, устраивали провокации, пару раз привлекались, но отделывались штрафом. В один из таких протестов её муж заразился. К сожалению он погиб. Молодая вдова во всём обвинила врачей и правительство: одни не умеют лечить, другие придумали дурацкие ограничения, в результате чего у населения не выработался естественный иммунитет. Все объяснения, что её муж имел проблемы с легкими и печенью, в виду разгульного образа жизни она отвергла. Тогда она и примкнула к лидерам нового движения, решив отомстить за мужа.
Старший брат её во всем поддерживал, пока в больницу не попал его двухлетний сын. Дети меньше всех заражались, но тяжелее переносили. Ему назначили курс лекарств и укол вакцины, после которого у мальчика должен был выработаться иммунитет к вирусу. Лечение прошло успешно, несмотря на плохие прогнозы, оставалось только сделать укол. Естественно мужчина перестал участвовать в ациях сестры и попытался выйти из организации. Сестра не смирилась с решением брата и была против лечения племянника, уверенная что вакцина его погубит. Под предлогом прогулки с племянником, она выкрала мальчика из дома брата. Обращение в полицию не дали нужного результата, и переживая за жизнь сына он начал действовать сам.
Сестра пересекала границу чистой зоны, а в других не появлялась. Подойдя к южной зоне и проникнув туда благодаря своим людям в охране, она сделала моментальное фото, которое и отправила брату, с условиями возвращения ребёнка. Задача мужчины была взорвать самую первую черную башню. Он был готов это сделать, и даже прибыл сюда. Но его гражданская жена, и так работающая здесь, имела доступ к секретной информации. Их планам помешал подрыв южной башни. Тогда женщина обнаружила интересную информацию, благодаря своей работе и гениальному уму, она вычислила распределителя информации. Ведь именно у них есть доступ ко всем фотографиям и данным не только живых, но и умерших. А то что подрыв совершила именно сестра, мужчина сомневался. На второй фотографии, где синеглазая девушка была заснята на фоне группы отдыхающих, стояла геолокация. Узнав это, можно было найти и ребёнка. Среди живых или мёртвых.
— То есть он не ошибся при выборе распределителя? — новая информация породила множество вопросов. — А почему я, а не Надя?
— Ночная смена, — Павел пожал плечами, — он хотел подкупить тебя, дать денег на лечение сына, сыграли свою роль возраст и отсутствие мужа. Но всё пошло сразу не так, а потом его захлестнули эмоции. Почему ты не кричала? — Павел смотрел на меня в упор.
— Смысла кричать не было, был разгар дневной смены, — я развернулась к Павлу и посмотрела ему в глаза. — Ночная отсыпается, пересменка во время ужина. Но меня волнует, где была охрана и как вообще мужчина проник на этот этаж?
— Девушка, которая пыталась тебя порезать и есть гражданская жена нападавшего. Она работала в башне в команде программистов, которые и писали программы к системе безопасности. Она устроила сбой в системе, камеры встали в режим ожидания. Охранники получили команду проверить другие коридоры на этаже. Она же взломала пропуск мужа, дав ему право экстренного входа, ведь Илья Всеволодович как раз отменял все свои допуски. Не учла, эта барышня, что допуски тут же будут переданы новому главному через одно из его представителей.
— Ты этот представитель? — многое прояснялось.
— Не только, — он обнял меня, — нас прибыло несколько человек. Я как раз изучал пост охраны и заметил, что камеры не работаю, а на пульт в это время поступил сигнал сос от твоей комнаты, дальше ты знаешь, — и прижал меня к себе сильнее.
— Вы ловили ёё на живца? Почему она хотела убить меня? — вопросы давались тяжело, к горлу подкатил комок.
— Да. Она помешалась от горя, хотела отомстить за мужа и сына, думала не найдет их никогда, — объятья стали теснее. — Но их ребёнок в одной из башен столицы. Она не подумала, что не только она может стереть всю информацию о себе, сыне, гражданском муже и его сестре. Мы так же затерли некоторые данные. Сейчас её с мужем направили к сыну, возможно тогда удастся их разговорить.
Слёзы сами потекли по щекам, я вспомнила про своего сына, что было бы с ним, если меня не стало. Я ничего больше не хотела знать, мне было достаточно того, что этот кошмар закончился. Я так устала бояться.
— Ну не плачь, — Павел стал вытирать своей рукой мои слёзы. — Я же обещал что никому не дам обидеть тебя. Лера, ты самое ценное, что теперь есть в моей жизни!
От его слов истерика усилилась, сейчас как никогда захотелось забраться на колени к сильному мужчине и рыдать в его объятьях. Сделать мне это не удалось. Горячими нежными поцелуями он стал покрывать мои щеки, а затем добрался и до губ. Реветь я перестала, и замерла в ожидании. Он тоже, но только на мгновение.
А затем прижался ко мне и поцеловал. Соль от моих слез и его легкий морской аромат. Горячие руки, гладили мою спину, а губы слились в сладком, страстном поцелуе. Мне не хотелось думать о будущем, я всецело отдалась этому порыву чувств. Впервые ночь показалась мне слишком короткой…
За окном начало светать. Тесно прижавшись друг к другу, мы лежали на моей узкой кровати.
— Тебе нужно поспать, — Паша гладил мои
