изумлении.
— Мия, что ты говоришь?!
— А что? Девочка совершенно права, — демонесса откинулась на спинку стула, перекинув ногу за ногу, — пусть она потратит все деньги, Если она выиграет, останется в плюсе, если проиграет… то хотя бы полегчает.
— Послушай, Мария, — я обратила внимание девушки на себя, — я уверена, что твои родители тебя любят. И даже если ты сейчас возьмешь и потратишь все их сбережения, они все равно будут тебя любить.
Девушка ненадолго задумалась, а потом спросила:
— Вы так думаете?
— Я уверена в этом.
Мария заметно колебалась, боясь принять неправильное для себя решение. Я взяла ее за руку и, глядя в глаза произнесла:
— Мария не делай глупостей, поговори сначала с родителями.
Мария сильно моргнув, подхватила свою сумку и бросилась к выходу.
— Похоже, ты выиграла, — ничуть не обидевшись, проговорила Мия, достав из сумки свиток.
На пергаменте под заданием, сияла золотая печать с ангелом.
— Назад в Академию?
— Ага, давай только булочек с корицей купим, — я бросила на подругу умоляющий взгляд.
— Ну ты же понимаешь, что нам их придется украсть? — с серьезным видом спросила меня Мия, направившись к выходу.
— В каком смысле?
— В самом прямом — денег же у нас нет.
Я в растерянности посмотрела на Мию.
— Да шучу я, расслабься, — Мия вытолкнула меня на улицу, — я просто внушу булочнику нам их отдать.
Через несколько минут, проглотив несколько булочек с корицей и, облизав пальцы, я с наслаждением зажмурилась.
— Просто божественно.
— Булка, как булка, — невозмутимо отозвалась Мия, в ответ на мой возглас удовольствия, — ничего необычного.
— Да тебе просто булочник понравился, так и скажи — съехидничала я, показав Мие язык.
— В следующий раз, сама будешь выпрашивать булочки у него, — усмехнулась демонесса доставая из сумки одноразовый портал перемещения, — держи свой.
Я взяла свой портал перемещения и повертела в руках. Белый и плоский камушек, совершенно не напоминал портал для перемещения. Камень, как камень, ничего необычного.
— Как пользоваться знаешь?
Я отрицательно покачала головой.
— Нет конечно.
— Зажимаешь портал в руке, — Мия сжала камень в ладони и он вспыхнув белым цветом, открыл перед нами переход, поддернутый искрящимся маревом.
— А его никто не видит? — спросила я у Мии, оглянувшись по сторонам. Люди, как ни в чем не бывало, продолжали заниматься своими делами, не обращая на нас совершенно никакого внимания.
— Нет, только мы. Жду тебя на другой стороне.
Мия шагнула в переход и исчезла вместе с ним.
Я посмотрела на свой камень на ладони, и решительно убрала его в карман. Развернувшись, я быстро пошла по улице.
Ноги сами несли меня в нужном направлении. Книжный магазин, киоск с цветами, кофейня на углу… я проходила знакомые места, и мое сердце тревожно билось.
Перейдя по пешеходному переходу на другую сторону дороги, я повернула за угол. Прошла под раскидистым каштаном, с терпким запахом душистых цветов, и снова свернула.
Мимо проезжали машины, шли люди, мелькали здания, а я шла все дальше и дальше, от волнения постоянно ускоряя шаг, словно боясь, что не успею.
Оставив позади себя автобусную остановку с рекламными листовками, я спустилась с горки и оказалась в тенистой аллее.
Преодолев ещё с десяток метров, я остановилась перед двухэтажным домом с кованым забором.
Я жадно обводила взглядом аккуратно подстриженный газон, клумбы с цветущими цветами, садовые фигурки, деревянные качели на дереве…
Дверь распахнулась, и на крыльцо вышел мужчина средних лет с осунувшимся бледным лицом.
Я судорожно вцепилась в железные прутья. Это был мой отец.
Выпустив из дома кошку, он прищурился на солнце и заметил меня.
— Вы что-то хотели?
Я испуганно отпрянула от ограждения.
Отец быстро спустился с крыльца и подошёл к забору.
— Вы подруга Аниты?
Я отрицательно покачала головой не в силах ответить, рассматривая родное лицо.
— Вы с ней учились? — в голосе отца почувствовалась безысходная тоска.
Мое сердце разрывалось от боли и невыносимого горя. Я больше не смогла спокойно смотреть на расстроенное лицо отца, и медленно кивнула, ругая себя за вынужденный обман. В его глазах засветилась кратковременная радость.
— Проходите, не стойте за забором!
Отец открыл калитку, приглашая меня зайти. И я нерешительно шагнула во двор.
Отец завел меня в дом и, усадив в гостиной на диван, ушел заваривать чай. Здесь ничего не поменялось за время моего отсутствия. Тихо тикали часы на камине, на кресле лежало мамино вязание, на окне — коллекционные машинки брата. А на журнальном столике стояли… мои фотографии.
Я встала с дивана и, подойдя к столику, опустилась на колени. Бережно взяв фотографию в руки, я погладила изображения родителей и рядом с собой. Русоволосая девушка в центре, с букетом ромашек, безмятежно улыбалась и была счастлива. К горлу подступил комок, и я с трудом сглотнула.
— Она была красавицей, да? — тихо спросил отец, незаметно появившись в гостиной.
Я улыбнулась. Папа всегда считал меня красивее всех, ведь, по его мнению, по-другому просто не могло быть.
— Да, вы правы.
Отец пригласил меня за стол, разлив из круглого чайника ароматный чай по чашкам.
— Как вас зовут?
— А… — я осеклась едва, не сказав, свое настоящее имя, — Амира.
Отец, не заметив моей оговорки, рассеянно мешал ложкой в кружке.
— В тот день, когда ее не стало, наш мир перевернулся. И он уже никогда не станет прежним.
Я положила свою руку на руку отца.
— Примите мои искренние соболезнования.
Отец кивнул в ответ.
— Спасибо.
— Я, конечно, понимаю, что мой вопрос будет бестактен, но… что с ней случилось? — затаив дыхание, я ждала ответа, надеясь, что хоть с помощью отца, узнаю подробности о своей собственной смерти.
— Ее сбила машина.
Я вздрогнула, едва не выронив кружку из рук.
— Простите, я не знала.
— Ничего страшного, — отец бросил печальный взгляд на фотографии, — надеюсь ей там хорошо.
— Не сомневайтесь, — автоматически ответила я, но заметив недоуменный взгляд отца, тут же поправилась, — я тоже на это надеюсь.
Отец начал рассказывать смешные случаи из моего детства, и я не заметила, как пролетело время, и за окном начало темнеть.
— Мне пора идти, — я встала из-за стола, в последний раз обведя взглядом все, что было дорого сердцу, — спасибо вам за все. Я бросилась к отцу на шею и сжала его в объятьях. Отец оторопело прижал меня к груди и неуклюже погладил по голове.
Попрощавшись с отцом, я вышла из дома. Мои глаза застилали слезы. Закрыв за собой калитку, я развернулась и замерла. Через дорогу, сложив руки на груди, стоял Итуриэль.
— Ты понимаешь, что тебе нельзя встречаться с родными? — произнес Итуриэль, когда
