взгляд, засунув большой палец в рот.
Его сердце сжалось. Клянусь Богом, он отдал бы свою левую руку, обе руки, если бы это означало, что она будет в безопасности. Никогда не испытает мучений. Он осторожно поднял ее на руки.
Позади него раздался звук, как будто Бен получил удар кулаком в живот.
Райдер оглянулся.
Бен пристально посмотрел на Минетту. Его голос дрожал, когда он спросил:
— У тебя есть детеныш?
***
Часом позже, сидя на кухне, Бен наблюдал за своим однопометником, который стоял у раковины. Клянусь тяжелыми яйцами Херне, Райдер с годами стал выглядеть еще лучше. Может быть, на четыре дюйма ниже данных Бену Богом шести футов шести дюймов, его брат обладал худощавой мускулатурой и грацией пантеры — оборотня. Классически красивый, он притягивал женщин, как пчел к пролитому меду.
Из общих черт у них с Райдером были угловатые скулы, прямой нос и густые волосы, как у их матери, однако, широкие черты лица и телосложение Бена свидетельствовали о его шотландско — валлийском происхождении. Его светлая кожа сохраняла загар только благодаря многочасовому пребыванию на солнце.
Со стороны своего отца Райдер был французом и, как ни странно, афроамериканцем по происхождению. Либо Дикая Охота Фэйри затянулась дальше, чем принято считать, либо умирающий Даонаин одарил одного из предков Райдера кровью оборотня. Какова бы ни была первопричина, Райдер был темноглазым, со светлой, как седло, коричневой кожей.
Даже их личности были разными. Бен предпочитал аккуратность — коротко стригся. Был чисто выбрит. Его однопометнику было наплевать на его внешность; он завязывал свои черные волосы до плеч назад, когда они мешали ему. Его подбородок был покрыт темной щетиной.
У Бена был медленный техасский протяжный говор — и он любил поговорить.
Речь Райдера свидетельствовала о том, что он много лет прожил в Айдахо, и кот скорее вцепится в человека когтями, чем заговорит с ним. Но когда Райдер все — таки соизволил говорить, люди слушали его. Он был чертовски умен.
Хотя они и были братьями, они были такими же разными, как горы и долины. И все же когда — то они бегали по тропам вдвоем. Он вздрогнул от этой болезненной мысли. Как розовый куст, даже самые прекрасные воспоминания могут скрывать шипы.
Молча — в этом нет ничего удивительного — Райдер дал своей дочери выпить из покрытого крышкой стакана, который он называл стаканчиком для питья.
Такой крошечный детеныш. Им пришлось поставить коробку на стул, чтобы она могла достать до стола. Ей было не больше четырех лет.
Бен сделал глоток пива.
— У нее есть имя?
Райдер кивнул.
— Это Минетта. — Когда Бен приподнял брови при упоминании французского имени, он снова кивнул.
— Да, Женевьева — единственная и неповторимая. Очевидно, однопометники Минетты были мертворожденными.
— Ах, черт возьми, мне очень жаль. — Детеныш Райдера. Если бы они с Беном спаривались с одной и той же самкой — как это делали большинство сородичей — Минетта была бы дочерью Бена тоже, независимо от того, от чьей спермы она была зачата. Гнев и горе бурлили в нем, разрушая его радость от ее существования.
— Женевьева приехала с тобой в Колд — Крик?
— Нет. Мы с Женевьевой не пробыли вместе и года. — Райдер на мгновение уставился в стол. — Здесь только я и Минетта.
Бен расслабился. Он презирал Женевьеву и не мог понять, что привлекло Райдера. Ну ладно, он понимал ее привлекательность. Чистый, соблазнительный секс. Однако ее личность раздражала не меньше, чем скрежет клыков по бетону. Самка была ленива, хотела, чтобы ей обеспечили легкую жизнь, и требовала, чтобы внимание принадлежало лишь ей. Она была более эгоцентрична, чем любая женщина, которую он когда — либо встречал, даже та, с которой он спаривался на прошлом Собрании.
Когда Минетта наклонила свой стакан, тишину нарушил хлюпающий звук. Вздрогнув, она поставила его на стол, втянув голову в плечи.
Почему?
Когда ее робкие глаза встретились с глазами Бена, он слегка улыбнулся.
— Пей, крошка. Я тоже люблю яблочный сок.
Через секунду она снова робко потянулась к стакану.
Она была напугана.
Когда его защитные инстинкты вспыхнули, он постарался скрыть гнев на лице, потому что, вероятно, именно он пугал ее. Потому что она его совсем не знала.
Ошибка Райдера.
Она была бы очаровательным ребенком. Симпатичной малышкой. Он бы с удовольствием наблюдал, как она растет. Гнев вспыхнул с новой силой.
Подойдя к стойке, где детеныш не мог их слышать, он жестом подозвал Райдера.
— Значит, ты ушел от меня потому, что Женевьева была беременна?
У его брата был такой вид, словно он впился зубами в горький желчный пузырь кролика.
— Я ушел, потому что был одержим. Не думал, что выживу без нее. А ты сказал, что никогда не станешь парой.
Бен поморщился. Он действительно нес некоторую ответственность за их разрыв.
Пять лет назад он вернулся в Техас и, по дерьмовой случайности, столкнулся со своим отцом — ну, с мужчиной, который его вырастил. Хотя Бен знал, что его мать умерла при родах, на этот раз его отец прямо сказал, что большой размер плода Бена убил ее. Разорвал ее на части. Более того, он предсказал, что с потомством Бена будет то же самое.
Клянусь Богом, услышать, что он убил свою мать? Только подумать, что его детеныш убьет самку, которая его носит! Он решил, что его семя прольется на неплодородную почву, и он будет жить, не принимая женщину в качестве пары. Он никогда не станет причиной смерти другой женщины.
Будучи полным идиотом, он не подумал о том, какой эффект его заявление произведет на его однопометника.
Когда Райдер вытащил нож из ножен на поясе, чтобы разрезать яблоко, сердце Бена сжалось. Их разлучили в пять лет — и когда они воссоединились в двадцать, казалось чудом, что их братская связь все еще была крепкой и цельной. Он отдал Райдеру нож после их первой драки в баре, когда они дрались бок о бок, как будто никогда не расставались.
Эта связь не казалась таким уж чудом, когда Райдер ушел. Бен потер грудь, как будто мог облегчить боль от поврежденной связи, заложенной в его душе.
После того, как Райдер вручил Минетте пару кусочков яблока и вернулся, Бен откашлялся.
— Но твоя одержимость Женевьевой исчезла?
— Слишком скоро. Она не хотела меня. Для нее сошел бы любой мужчина, который бы содержал ее и поклонялся ей. Когда новизна прошла, она начала играть в ревность и связываться с разными мужчинами, даже… —
