— Нет, нет, — быстро согласилась она.
Она не могла допустить, чтобы Рауен узнал хоть что-нибудь о происшедшем. Он любил Уэссекс не так сильно, как Альфред, он влюблен в нее и наверняка пожелает отомстить за ее честь и вызвать на поединок викинга из войска ирландского принца.
Но когда, наконец, Рианон легла в постель на чистые простыни, облачившись в льняную ночную сорочку и укрывшись теплым шерстяным одеялом, она увидела во сне не Рауена, не человека, которого любила, молодого саксонца со смеющимися зелеными глазами и каштановыми волосами.
Вместо него ей явился высокий широкоплечий викинг с золотыми волосами и золотой бородой, и взглядом, тяжелым и холодным, который проникал до глубины души.
Она слышала его смех, ощущала его прикосновения и внезапное пробуждение страсти, когда его руки блуждали свободно по ее телу — по груди, вдоль ее бедра. Так странно нежно, если вспомнить холодное бешенство в его глазах и жестокость борьбы.
Она слышала шепот, преследовавший ее снова и снова: «Молитесь, миледи… чтобы мы никогда не встретились снова…»
Воспоминания не оставляли ее, и она лежала долгие часы, не сомкнув глаз, дрожа от страха. Она вновь чувствовала опасный трепет, пробежавший по ней, когда она увидела его впервые, его взгляд на себе, его прикосновения. Она подумала, что его могли убить в сраженье…
Но он не убит. Она была уверена, что он жив.
И они встретятся снова.
И все же, она была уверена в этом. Он пришел с бурей и пришел для того, чтобы опалить бурей ее жизнь.
ГЛАВА 3
Его сон был беспокойным. Отрывочные видения проносились в его мозгу, и картины минувшего теснились перед его взором. Он видел необычные арабские мечети и величественные мавританские дворцы. Он видел море, когда Один метал гром и молнии, терзая и бросая людей на смерть. Перед ним прошло путешествие вниз по Сене до самого Парижа, а затем возникла классная комната в прекрасном каменном дворце его отца в Дублине. Лейф не был ученым и миротворцем, но он был наследником отца. Эрик, завидуя ему, часто забирался на стол, за которым учился, размахивал воображаемым мечом и клялся, что завоюет весь мир.
Потом ему вспомнился голос матери, мягкий, сильный и мелодичный, стайка детей вокруг нее: Лейф, Эрик, Брайан, Брюс, Конон, Конор и девочки: Элизабет, Меган и Дариа. Она рассказывала о древних племенах Туат да Данаан, обычаях ирландского гостеприимства и чести их рода. Они могли странствовать по всему свету, уверяла она их, но никогда не забывать, что они ирландцы. Волынки будут звучать в их ушах даже тогда, когда в вое ветра они различат стоны приближающегося бэнши — духа смерти. А в лесу они, если постараются, сумеют увидеть проказы эльфов. Эрин рассказывала сказки и легенды, а дети сидели, примолкнув, у ее ног. Потом появлялся Олаф, опираясь о дверной косяк, он в свою очередь начинал повествования об Одине, Торе, Локи и других богах. В Дублинском замке всегда царили тепло и любовь.
Все эти картины мелькали в его мозгу, когда он метался в беспокойном сне. Большой очаг, охотничьи собаки, родная земля. Поездка в Тару на общий сбор правителей всех земель, Аэд Финнлайт, правивший ирландцами мудро и справедливо. Дни, когда его отправили в лес. Отправили на обучение к древнему друиду, Мергвину. Дни, когда хлестал ветер, гремел грозно гром, а старый чудак стоял под дождем, простирая руки к небесам.
— Почувствуй, это, мой мальчик! Почувствуй ветер! Почувствуй полет сокола и землю под ногами! И запомни, запомни, что ответ ты найдешь не у человека, а всегда в своей душе. — и в краю, с которым ты — одно целое.
Мергвин заставлял его читать. Изучать манускрипты на латыни, французском, норвежском, ирландском и английском. Он таскал его по гнилым болотам и учил, какие травы вытягивают из организма отраву, а из каких можно сделать припарку, останавливающую кровотечение. Друид учил его усердно, гораздо усерднее, чем его братьев и сестер, и однажды Эрик запротестовал, подойдя к Мергвину, он заявил:
— Все, хватит, старик! Я — принц! Я — Сын Волка, внук великого Финнлайта!
Мергвин окинул его взглядом с головы до ног и протянул мальчику топор.
— Да, Эрик, ты именно то, о чем сказал. Поэтому пусть сила твоего тела соответствует твоем тщеславию. Руби эти деревья до тех пор, пока поленница не будет достаточно высокой, потому что, кажется, зима в этом году будет холодной.
Он до сих пор не мог понять, почему повиновался тогда старому колдуну, может быть, потому, что его мать любила Мергвина, и даже его отец не пренебрегал его советами.
Друид никогда не ошибался.
Он даже знал, когда погибнет Эминия.
На своей новой постели в захваченной крепости Эрик стонал и беспокойно метался. Друид пытался остановить его, когда он собирался отплыть в поход со своим дядей. Он уже не был юнцом, но Мергвин все-таки пришел на берег. Его борода и одежды развевались по ветру, и он был похож на огромного ворона. Он терпеливо ждал, когда сможет поговорить с Эриком наедине.
— Не уезжай, — предупредил он его.
— Мергвин, я должен. Я обещал своему дяде.
— Опасность поджидает тебя. Но я не знаю, когда и что должно произойти с тобой. Твое сердце, душа и жизнь — в страшной опасности.
В тот день он ощутил прилив любви и признательности к этому старому учителю и обнял его за сгорбленные плечи.
— Я не могу отказаться от своего слова, Мергвин, и так же, как мой отец, я должен жить в опасности.
Мергвин больше не возражал.
И он уехал тогда и встретил Эминию, и его сердце и душа, действительно, оказались в опасности. Сейчас он вновь увидел ее красоту. Он видел гибкое обнаженное тело, ее улыбку, когда она смотрела на него. Он почувствовал прикосновение ее шелковых волос, блестящих и гладких. Она знала, как ласкать мужчину, и знала, что и в какой момент ему было нужно, словно проникала в его мысли. Он видел ее медовое тело, сладкое, как сладостная буря в их телах, ее груди с темными сосками. Он даже почувствовал ее запах.
В ту ночь он убил многих. Отправил на вечный покой к их Аллаху, на небеса, в Вальхаллу или в ад, — он сам не знал куда. Но ни множество смертей, ни Реки крови не могли утишить боль, которая вошла в него и стала частью его самого. Она никогда не уляжется. Она не перестанет жить внутри него, не перестанет отравлять его сны.
Он снова застонал. Раненая нога причиняла боль, и она проникла в его подсознание. Мергвин, его изможденное, худое, морщинистое лицо снова возникло в его сне. Эрик печально улыбнулся.
— Уходи, друид! Оставь мои сны в покое!
— Это тебе не снится, — услышал Эрик.
Он заморгал и потряс головой, но лицо не исчезло. Эрик резко поднялся. Он почувствовал головокружение и чуть было не упал. Ему причудилось, что комната медленно вращается перед его глазами.
