писал меморандум.
Идея создания групп из местных офицеров для похищения или уничтожения партизанских командиров принадлежала послу в Боливии Боулдеру, но именно Фрэнк придал ей объем и глубину. Начиная от программы курсов в зоне Панамского канала, до создания общего для служб-участниц компьютеризированного учета подрывных элементов. А то при традиционном латинском бардаке стоит лишь переехать из одной страны в другую, как все следы теряются. Кооперация, оповещение и беспощадное уничтожение — три кита будущего плана, написанного под Генри Киссенджера, имевшего схожие идеи насчет контроля в Латинской Америке. Достаточно пристрелить сотню-другую комми и левое движение заглохнет без лидеров. Ну ладно, не сотню, а тысячу, да хоть десять — мелочь по сравнению с удержанием полутора сотен миллионов населения в американской орбите!
И главное, план не требует сверхзатрат — десяток-другой инструкторов, налаживание учетов, обучение в зоне Канала и все. Никаких военных акций, многомиллионных вливаний — все сделают те самые генералы-гориллы с полковниками, майорами и капитанами. Причем уже есть неплохой опыт Mano Blanco в Гватемале и Colorados в Парагвае.
А Майкл… Он и так не в лучшем состоянии, из Перу выслали трех его агентов, рвет и мечет — в смысле напивается и скандалит. Ничего лучшего не придумал, как наорать на аргентинских офицеров в школе Форт-Гулика… Кстати, надо подкинуть ему идею усилить контроль и проверки на идеологию в Школе Америк. Он клюнет, ведь до сих пор неясно, откуда у перуанских высших офицеров откровенно левые идеи. А еще он клюнет на предложение сковырнуть Торреса силами парамилитарес и рондас. Это его поле, надо только создать впечатление, что боливийское правительство слабо. Пусть разобьет себе голову.
А если получится… Ну что же, тогда придется придумывать нечто совсем иное. Так что надо заканчивать с праздниками и с новой силой браться за меморандум.
***
Торрелио провел праздники, как и положено доброму католику и жителю Кордовы — начал 8 декабря, а закончил в день Богоявления, через месяц. Отстоял и рождественскую службу в церкви Святого сердца, помолился у статуй святых за благословение последних месяцев. Перед самым новым годом, как и все соседи, он выкинул старые бумаги, отчего улицы, покрытые белым слоем, среди летней жары стали хоть немного походить на зимние.
После всех перипетий в Боливии он долго выбирал, куда податься и, наконец, по совету падриньо, выбрал Аргентину. Денег здесь явно побольше, готовить он умеет неплохо, а необычные боливийские пирожки и закуски идут влет, особенно в праздничные дни. Живи да радуйся! Если так пойдет и дальше, уже через год он сможет прикупить небольшой домик, перенести свою закусочную на первый этаж и сэкономить на аренде.
***
Новый год для Майкла прошел в пьяном дурмане. Невменяемое состояние не могли развеять ни тропические красоты Панамы, ни обилие дешевого (и при этом хорошего) рома — чертовы латины профукивали страны одну за другой! Сначала чертов Гевара в Боливии, потом чертовы генералы в Перу, теперь зашевелились чертовы социалисты в Чили! Если еще этот чертов придурок Онганиа допрыгается до революции в Аргентине, можно смело вешаться — все карьерные перспективы псу под хвост и еще не факт, что его оставят в Фирме. Могут и выгнать пинком под зад, как шелудивого пса.
Через окно Майкл с ненавистью посмотрел на кишащую насекомыми тропическую зелень, на химической голубизны бассейн, на неровные холмы, беспорядочно поросшие косматыми пальмами и еще какой-то дрянью. Мимо дома промчалась крикливая толпа подростков. Здесь, в Форт-Клейтоне, ему досталась не квартира в офицерских таунхаусах и тем более не в сержантских пятиэтажках, а один из немногих отдельных коттеджей, но спасения от оголтелых малолетних битломанов, хиппи или кто они там, нет нигде. Нигде, кроме особняка Фирмы, откуда его выселил скотина Фрэнк, мотивируя конспиративными соображениями.
Майкл запустил руку в пластиковое ведерко со льдом, пошевелил волосатыми пальцами и с отвращением убедился, что все растаяло. Он тяжело поднялся, прихватил емкость и отправился на кухню, к рефрижератору — пить без льда в тропиках невозможно.
В коридорном зеркале ему навстречу двинулся располневший итальянец лет пятидесяти, с редкой сединой, с руками и грудью, густо поросшими жесткими курчавыми волосами, в трусах и майке. Майкл с укоризной оглядел пузо, мокрые подмышки (чертов Фрэнк! Никак не может вызвать механика наладить чертов кондей, fanculo!), мешки под глазами и выросшую вдвое лысину. Черт побери, где тот веселый молодой парень, оперативник УСС, что прыгал с парашютом на Сицилию каких-то двадцать пять лет назад?
Нигде.
Кончился.
Разжирел.
И скоро совсем сопьется.
И как раз поэтому, а вовсе не из чертовой конспирации, Фрэнк выпер его из своего жилища — кому охота в праздничной обстановке видеть обрюзгшую, пьяную и вечно недовольную рожу?
Майкл зло сощурился и вдруг запустил ведерком в зеркало, расплескав талую воду по всему коридору. Хрен вам всем, мы еще повоюем! А с пьянкой надо кончать.
Он вернулся в комнату, взял полупустую бутылку и недопитый стакан и вынес их в кухню. Бутылка улетела в мусор, стакан… рука дрогнула, но потом продолжила свой путь, вылив остатки выпивки в раковину.
За работу.
***
Товарищи команданте новый год встретили на Касигуаче, куда собрались обсудить текущее положение.
Колонна Че навела шухеру в департаментах Хухуй и Сальта, но под давлением армии вынужденно отступила обратно в Боливию. На память об этой эскападе Гевара обзавелся дыркой в ноге и рваным от пули ухом, скрытым под отросшей канонической гривой. Сейчас он отсыпался на первом уровне ваки и ежедневно парился в бане.
Да, в настоящей — сколько можно мыкаться под тесным навесом из жердей и шкур, как не в ХХ веке! Партизаны по указаниям касика живо построили хижину прямо над ручейком, обшили ее изнутри досками и сложили очаг из камней. Дед Контиго, как обычно, бурчал о попрании всех и всяческих устоев, но сам парился регулярно.
Здесь, в горах вокруг ваки, действовал последний партизанский район, не трансформированный в легальную базу милисиано. Здесь, в Тарате и Сан-Эсперансе работала школа континентальной герильи со студентами из Бразилии, Никарагуа, Колумбии, Аргентины, Венесуэлы, Сальвадора… Здесь, в шести разбросанных на удалении друг от друга лагерях, учились контрразведчики, городские боевики, мастера лесных и горных засад.
Вася после возвращения из Перу больше всего удивился наличию курсантов с других континентов — ну ладно еще филиппинцев, они хоть на испанском говорят и католики, но вот немцы? Как оказалось, они появились по каналам Тамары Бунке и Моники Эртль послушать лекции «товарищей Санчеса и Маэстро», то есть
