Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
столь прагматичен, ситуация могла бы стать неконтролируемой. Начало проблем в карьере Низовцева и явное торможение в приближении по-настоящему райских времен он почувствовал еще весной на бельгийской выставке. В душе он проклинал эту Гангарт из-за подозрений, которые в мятущемся сознании раз за разом отвергаемого Хайруллина падали именно на него. Лена интересовала его не больше, чем любой другой источник дополнительных сведений о происходящем в делопроизводстве, о готовящихся приказах и распоряжениях. Покупать ее лояльность ценой своих отношений с генеральным директором Игорь Низовцев был не готов. К сожалению, даже разумным мужчинам не всегда возможно объясниться, особенно если твоему сопернику плотно за шестьдесят и он, как племенной бык, перестает соображать и, вместо того чтобы успокоиться, тычет рогами даже в ни в чем не повинных лошадей[15].
Привыкший перетасовывать людей, словно карты в колоде, Низовцев до последнего не оставлял надежды на урегулирование этого конфликта. Тогда, в Бельгии, он готов был пойти так далеко, что просчитывал возможность поговорить с Гангарт в приватной обстановке и предложить ей хорошие деньги за ее благосклонность к Хайруллину. К несчастью, все его попытки приблизиться и переговорить были истолкованы как личная заинтересованность. Другие девушки-переводчицы, включенные в делегацию, сумели в своих фантазиях придать необходимую яркость не происходившим на самом деле событиям. Когда Лена Гангарт укатила в отель с американцем, только что пытавшимся навязать им свое оборудование, Низовцев понял, что все кончено и этого ему не простят, теперь уже не как сопернику, а скорее как свидетелю. Тогда он и принял решение выйти из игры. Контракт, предложенный его корпорации американцами Траутвайном и Фишером, был достаточно крупным, денег, если их отправить на правильные счета, могло хватить на пару шикарных жизней, и Низовцев принялся за реализацию плана с удвоенной энергией.
Первым делом ему пришлось связаться с Гансом Гофманом, незаменимым человеком в деле банковских проводок по офшорным схемам. Официально это делалось под предлогом оптимизации налогообложения. Она рассчитывалась элементарно. Низовцев приходил в кабинет финансового директора, человека с безукоризненной репутацией и видом вегетарианца. После обычных приветствий, продолжая жаловаться на пробки и дороговизну работ в автосервисе, он клал на стол листок бумаги с расчетами выгоды от той или иной схемы. Итоговое сальдо обычно равнялось семи- или шестизначным цифрам. Финансист морщил лоб и, крутя ручку с золотым пером, писал чуть ниже еще одну цифру, обычно составлявшую три четверти от исходной, — это была доля Хайруллина и, возможно, того самого Земцова, курировавшего их корпорацию. Дальше все шло как по маслу. С платежами его никогда не торопили, такие вопросы просто не принято было задавать и обсуждать. Каждый прекрасно понимал свою ответственность и последствия неточного исполнения обязательств.
Сегодня после еженедельного совещания, стоя с чашкой черного кофе в руке, Низовцев смотрел в окно своего кабинета, перебирая всевозможные сценарии дальнейшего развития придуманной им финансовой комбинации. За время, прошедшее после неудачи с Ивановым, прошло много лет. Он стал осторожен и подозрителен. Но самым неприятным для него стало открытие, что ему не хватает Магера! Это чувство неожиданно ударило по самолюбию: он почти год праздновал исчезновение блатных из своей жизни. Они пропали с его горизонта так же неожиданно, как и появились. Сначала Низовцев был очень доволен таким поворотом. Вновь обретенная независимость оказалась настолько сладкой, что в первые несколько месяцев он выпил больше водки, чем за всю предыдущую жизнь. Это был по-настоящему праздничный период. Средства, оказавшиеся у него в распоряжении, плюс накопления, собранные за годы успешного рейдерства, сделали Игоря желанным гостем во всех самых модных и дорогих клубах. Конечно, его нельзя было причислить к по-настоящему богатым представителям московской тусовки. Юные отпрыски долларовых миллиардеров считали Низовцева стариком и принимали дружбу только в виде услуг и уступок, категорически не оставляя для него места в высшем свете. Литры водки и обретенная свобода позволяли ему этого не замечать.
Как-то раз он проснулся посреди ночи в каком-то подозрительном пентхаусе и долго бродил по огромному залу, в котором из всей мебели была только кровать. На ней, раскинувшись морской звездой, безмятежно посапывала огромная афроамериканка. Панорамные окна без занавесок наполняли пространство ледяным серебром предрассветного сумрака. Не найдя своей одежды, Игорь намотал вокруг бедер валявшуюся на полу простыню и неуверенной походкой направился к стеклянной лестнице, спускавшейся откуда-то сверху. Ему хотелось вспомнить, как он сюда попал и был ли у него секс. Запоздалое предупреждение о неизлечимости ВИЧ-инфекции взорвалось у него в голове, причиняя неописуемые страдания, удесятеряемые страшным похмельем. Обойдя всю тысячу квадратных метров и не встретив ни единой живой души, он немного успокоился. Единственной проблемой было полное отсутствие его одежды и похмельная амнезия. Отсутствие средств связи с внешним миром подчеркивало нелепость происходящего. Спустившись обратно, он присел на краешек кровати и с любопытством принялся разглядывать представительницу другой расы. Девушка была по-своему красива, даже чрезмерно мощные ягодицы почти не портили общего впечатления. Будить или не будить? Вопрос сейчас состоял именно в этом. Все за и против неоспоримыми аргументами чередовались в голове Низовцева. «Что благородней духом? Свалить отсюда побыстрее и не испытывать судьбу?» — перевод Гамлета в исполнении Пастернака всегда казался ему наиболее поэтичным, тем не менее, учитывая непосредственные обстоятельства, он решился на некоторую вольность в его изложении. Женской одежды, как и его собственной, нигде не наблюдалось. Девушка, скорее всего, была такой же жертвой злой и нелепой шутки, как и он сам. За окном почти рассвело, и последняя звезда исчезла, уступив место кроваво-оранжевой полосе солнечного света, словно бритвой, разрезавшей всю линию горизонта.
«Окна выходят на восток… Где я это слышал?» — спрашивал он себя, обхватив голову двумя руками и монотонно покачиваясь из стороны в сторону.
«Подонок Сивцов!» — догадался Низовцев и дальше уже не волновался.
Саша Сивцов был совсем молодой балбес, сын одного московского тайкуна[16]. Совсем недавно он хвастался, как они с парочкой таких же обормотов устроили кастинг молоденьких девиц на должность секретаря. За неимением собственного офиса они провели его в пентхаусе, который компания его отца давно и безуспешно пыталась продать. Все детали планировки в точности совпадали с описанием двухэтажной западни для провинциальных дурочек в передаваемых из уст в уста историях о том, как повеселились Саня Сивцов и его друзья…
Мозги рейдера работают не совсем так, как у остальных людей. Это неоспоримый факт. Не прошло и трех минут, как план по отжатию пенты был сформирован и утвержден. Правда, не очень хотелось делиться барышами с продолжавшей посапывать рядом женщиной, но такие меркантильные вопросы, как
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
