чего я хотела? К чёрту, до трамвайной остановки всего ничего, времени ждать нет. И так вышла тютелька в тютельку, а пробки никто не отменял.
Собравшись с силами, быстро побежала в сторону остановки. Мысль вернуться домой и накинуть на себя хотя бы лёгкий непромокаемый плащ мою дурную голову не посетила. Блузка и тонкий пиджак промокли насквозь — пока бежала, ливень разразился с новой силой. Я зло сморщилась, вспоминая прогноз, предвещавший солнечную и тёплую погоду.
Небольшие каблучки чёрных туфель звонко цокали по асфальту, а волосы развевались на ветру, вбирая в себя сырость утреннего мегаполиса. Я вглядывалась в вереницу застрявших в пробке автомобилей, как назло перекрывших трамвайные пути перед моей остановкой. С каждой секундой желание забить на всё и вернуться домой становилось всё сильнее. С гипертрофированной заботой Дениса я оказалась абсолютно не приспособлена на выживание в одиночестве.
Джинсы прилипли к телу будто вторая кожа, и мне приходилось с усилием одёргивать ткань на бедре, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Резво отпрыгнула от края проезжей части, испугавшись чокнутых водителей, наплевавших на то, что вся дорога покрыта глубокими лужами. Очередной невзрачный минивен практически окатил с головы до ног грязной жижей, и моя попытка избежать этого привела к острой боли в коленке.
Стиснула зубы, пытаясь перетерпеть — сказывалась полученная ещё в детстве на волейболе травма. К чёрту всё! Лучше отлежаться дома, чем подхватить простуду.
— Дура! Нашла место, где раскорячиться! — я словно в замедленной съёмке наблюдала, как огромный чёрный седан летит по крайнему правому ряду, как раз в ту самую лужу. Не успевала отскочить — только выставила вперед сумку, чтобы хоть как-то скостить грядущие последствия.
Меня окатила грязная волна.
— …ублюдок!
Злость, захлестнув адреналином, подействовала как обезболивающее, и я, грязная, промокшая, в хлюпающих от моря внутри туфлях, поковыляла домой. Седан, летевший будто от конца света, замер у тротуара метров через двадцать от злополучной лужи. И что толку лететь? Выезжающий из двора и вклинившийся сразу в средний ряд универсал заблокировал ему проезд своим задним бампером — если и проехать, то только правыми колесами по высокому бордюру, чего делать этот… мудак явно не станет.
Напрочь тонированные стёкла «Мерседеса» защищали хама от моего пылающего праведного взгляда — а так хотелось взглянуть в эти бесстыжие глаза и высказать всё, что я о нём думаю! Проходя мимо, я еле сдержалась от того, чтобы не плюнуть в его сторону.
Поток автомобилей тронулся, и универсал перестал быть препятствием для представительского седана. В спину раздался клаксон — я неосознанно вздрогнула и обернулась. «Мерседес» остановился, моргая «аварийкой».
— Беляева, вы совсем свихнулись?! — переднее пассажирское стекло опустилось, являя мне физиономию Евгения Александровича Градова.
— Что вам ещё от меня надо? — прошипела я, закипая, как чайник. Ну, надо же! Не удивлена — он же бог, для его колесницы дороги созданы, а мы тут, ничтожные людишки, ногами ходим!
— Сядьте в машину, Беляева! — раздраженно рявкнул мужчина.
Я уставилась на него исподлобья, позабыв и про больную коленку, и про дождь, и про всё на свете. Серые глаза внимательно разглядывали меня, без доли участия и сожаления, даже с какой-то ненавистью.
— Сейчас же! — голосом, не терпящим возражений, повторил он и, потянувшись к пассажирскому сидению, открыл изнутри дверь.
А я… я просто села в машину.
Где-то на грани сознания промелькнула мысль: «Денис меня убьет».
— Давно бы так, — безразлично произнес Градов, поднимая стекло.
Бросив сумку на пол, я поёжилась. В салоне свежее, чем на улице: холодный воздух, дувший из кондиционера, заставил меня окончательно заледенеть и практически застучать зубами.
— Сейчас согреешься, — Евгений Александрович настроил климат-контроль, дополнительно включая обогрев сидений.
Я неуютно заёрзала на гладкой коже сидения. Мне было глубоко безразлично, что я замараю салон, что он окажется затоплен водопадом, стекающим с волос и одежды. Это он, Градов, виноват, что я сейчас в таком виде.
— Куда мы едем? — сквозь зубы процедила я, когда преподаватель тронулся с места и вклинился в поток.
— Какого хрена ты творишь, Беляева? — быстрый переход на «ты» застал врасплох.
— Простите? — фраза настолько ошарашила меня, что я уставилась на мужчину в нескрываемом удивлении.
— Какого…, я спрашиваю, ты стоишь возле дороги? Я всё больше начинаю сомневаться в твоей адекватности. Сначала кофе, а сейчас…
— А вы извиниться не хотите? — не дав ему договорить, грубо перебила я, пылая гневом.
Мы встретились взглядами: меня окатило такой волной негодования, что аж дар речи отнялся. Сам виноват, а отчитывает меня. Нет, вы только посмотрите?!
— А включать голову, хотя бы изредка, ты не пробовала?
— А вы — соблюдать скоростной режим в городе и смотреть на дорогу? — не осталась в долгу. Впрочем, на этом моя бравада и кончилась.
— Ладно, — Градов устало потёр переносицу. — Я сожалею, что так вышло.
В воздухе витало напряжение. Хотелось выпрыгнуть на ходу и бежать, бежать, бежать подальше от Градова.
— Извинения приняты, — буркнула я. — Остановите машину, я домой пойду.
— Я тебя отвезу. Говори адрес.
— Бокситовый пятнадцать, — не стала упрямиться.
Евгений Александрович вбил мой домашний адрес в навигаторе — всего лишь десять минут этой пытки, и всё кончено. Переоденусь — и снова поеду на учебу. Дениса сейчас даже пароходный гудок не разбудит, объясняться не придется.
Мы в полной тишине доехали до нужной девятиэтажки. Я избегала смотреть на Евгения Александровича, отстранённо разглядывая проносившуюся перед глазами улицу. Когда седан плавно остановился возле подъезда, попыталась выйти.
— Спасибо, — потянула дверную ручку, но дверь оказалась заблокирована.
— У тебя есть пятнадцать минут, чтобы переодеться.
— Что? — повернулась к преподавателю.
— Ты меня слышала, Беляева.
— Я не успею.
— Твои проблемы. Через час начнется пара. По моему предмету, между прочим.
— Я помню, — а как этого не помнить?
— Четырнадцать минут, если ты не хочешь схлопотать «неуд» и недопуск к экзамену.
Я гордо вздёрнула нос, что было верно расценено преподавателем. Двери разблокировались.
Вылетела из машины, пробормотав себе под нос: «Самодовольный придурок». Недопуск к экзамену не был пустой угрозой. Наш поток ещё в начале года предупредили, что Градову плевать и на учебные ведомости, и на балльную систему. Схлопотать недопуск у него проще простого, а, чтобы избавиться от него, уработаешься так, что семь потов сойдёт.
Стоит ли говорить, что в любезно предоставленное мне время я почти уложилась. Грязные вещи полетели в стирку, вместо них — новые джинсы и футболка. Успевала только умыться да расчесать волосы, какая уж тут сушка феном. Изверг! Дверь в единственную комнату предусмотрительно закрыла, лишняя предосторожность не помешает.
Может, плюнуть на всё и ну его? Не
