ее стоны и мольбы подгоняли не хуже всего иного. Ах, она вся была шелковистая и раскаленная, подобно стеблю мяты в кипящем масле. Бро ощутил, что и сам подготовлен к подаче на стол много больше чем полностью.
— Да! Ajoutez! Oui! — в голос завизжала Жюли, вновь пуская в ход острые коготки фехтовальщицы…
…Помогший любовникам не упасть рукомойник еще вибрировал.
— Ах, вы мой король, Брони! — пролепетала красавица. — Отнесите же меня на постель, у меня нет сил.
У Бро сил тоже осталось маловато, но мужчина обязан быть благородным и выносливым. К счастью, прелестная д’Обиньи постоянно придерживалась строгой фехтовально-любовной диеты, таких девушек только носить и носить…
Свалились на высокую перину, Бро блаженно раскинулся, Жюли немедля приподнялась на локотке, откинула с лица кудри и требовательно вопросила:
— Итак, князь? Вы возьмете меня с собой?
Бро осознавал, что за любые счастливые моменты непременно наступит расплата, предполагал, что вряд ли расплату отложат, но что ж так-то? В бригаде рассказывали, как случается, когда с топорища срывается топор и летит обухом в лоб криворукого владельца. Вот — так и ощущается.
— Возьму куда?
— Возьмете туда! Князь, не смейте выкручиваться и лгать! Gredin! После всего, что между нами было⁈ Это низко!
— Жюли, я лишь уточняю. Во-первых, в настоящее время «там» я сижу под замком в апартаментах, размером чуть больше этой кровати, иногда мне привозят пищу, а вместо прогулок я смотрю на лес и дальнюю дорогу. Даже не знаю, как разрешится сия непростая ситуация. Поверьте, мне сейчас сложно принимать гостей.
— Правда? — голос француженки дрогнул. — Вы в неволе?
— Могут дать честное благородное слово.
— Не надо, я вижу, когда мужчины лгут. Но и когда говорят лишь часть всей правды, тоже чувствую.
— Не собираюсь вас обманывать — строго сказал Бро. — Несомненно, моя ситуация небезнадежна. Выберусь.
— О, очень надеюсь! — ладошка д’Обиньи погладила встрепанные волосы любовника и француженка призналась: — Я сама сидела в тюрьме. Несколько раз. Премерзкое занятие!
— Несомненно! — согласился узник ЕГЭ. — Но это мелочи, Жюли. Отчего вы так стремитесь в тот мир? Он ведь весьма неоднозначен.
— То есть как? У вас там чудесно! Не коптящее освещение, теплые клозеты, легкая и открытая одежда, а для получения развода не нужно одобрение короля и церкви. Прогрессивный мир! Да у вас женщины могут открыто жить с женщинами! Это ли не рай⁈
— А, в этом смысле… Ну, наверное. Хотя там насчет этого есть сложности, но в целом… Нет, поймите, Жюли, об этой стороне бытия мне трудно судить. Разводиться мне не приходилось, а иметь любовные связи с мужчинами я категорически отказываюсь. Про сортиры все верно — в основном теплые. Но ведь крошечные! Размером с вот тот замечательный умывальник, и тут я ничуть не лгу. Понятно, речь о стандартных столичных сортирах. Там же вообще не развернешься.
— Переживу, — подумав, твердо заверила Жюли. — Я некрупная.
— Несомненно. Все можно пережить: многотысячные толпы на улицах, «пробки»-заторы транспорта, ужасный воздух, крайне неудачную систему образования, полный запрет на ношение холодного оружия…
— Вот тут, князь, откровенно лжете! — подскочила д’Обиньи. — Мне клялись, что там отличные и недорогие клинки.
— Ножи, моя дорогая Жюли, только ножи, чаще складные, со строгим ограничением по размеру. А за попытку дуэли вас упекут за решетку. Заметьте, только за попытку.
— Складные ножи? Фу! Это же так неблагородно, — поморщилась девушка, пропуская мимо ушей слова о дуэлях — тюрьмы она явно не очень-то опасалась.
— Иной мир, иные законы и обычаи. Подумайте об этом, Жюли. Но я должен упомянуть о второй проблеме. Поверите ли, но я попал сюда непреднамеренно. И совершенно не уверен, что смогу вернуться.
— Это как? — изумилась д’Обиньи. — Вы меня за дуру принимаете?
— Ни в коем случае! — Бро осторожно поцеловал маленькую крепкую ладонь и в нос не получил. — Я проходил научное испытание, был всецело сосредоточен на нем. И раз! — я здесь, совершенно растерянный, абсолютно неготовый к счастью встречи с вами.
Прозвучало вполне складно и достоверно. Собственно, и не соврал ничуть.
— Но как? Как это может быть? — растерянно вопросила девушка. — Монсеньор Брюс прорицал ваше появление, и лично я была уверена…
— Но открывал ли мудрый Брюс мои личные причины и обстоятельства, следствием которого оказалось появление здесь?
— Нет, полагаю, он и сам этого не знал. Знаете, князь, образованных людей порой весьма сложно понять, они как начнут вещать… — д’Обиньи перекатилась по перине, и Бро вздрогнул от точного прикосновения губ, и выгнулся с невольным стоном.
Фехтовальщица умела разить мужчин с первого прикосновения.
— Взятка? Аванс? — с трудом ворочая языком, уточнил пленник виртуозного французского искусства.
— Ничуть, ваше сиятельство, — на миг отрываясь, пояснила чаровница. — Нам нужно успокоиться, обдумать новые обстоятельства. А для того, чтобы вы меня успокоили, нужно чтобы я вас сначала возбудила. Я логична?
— Весьма, — простонал Бро, погружая ладонь в шелк кудрей девушки. — Да, давайте успокоимся.
Черт возьми, какие же талантливые девушки жили в этом веке⁈ Бро почувствовал, что искренне жалеет, что так и не знает век и год, собственно, не факт, что д’Обиньи здесь «местная», уж очень легко она про смену эпох говорила. Но, ооооо….!
Дело обломалось, когда Бро начал извиваться от блаженства и задел женскую ногу. Безусловно, это была конечность не виртуозной фехтовальщицы — ножки той, изящные, почти кукольные в белых чулках и контрастных бантах, князь только что гладил и ласкал, больше сосредотачиваясь на попочке, но и ножки да, тоже…
А это была третья нога, в черном чулке, длинная и довольно безучастная.
Бро подпрыгнул.
— Что? — Жюли пришлось выпустить из уст воспрявший центр мира.
— Это… это… откуда⁈ — Бро рывком приподнял складки одеяла, готовясь к самому страшному зрелищу.
Ольга выглядела неплохо, мирно и неслышно посапывала. Жива и цела… только на чистой шее багровел небольшой, но отчетливый засос.
— Неужели она привлекательней? — обидчиво надула безусловно виновные, но очаровательные губки д’Обиньи. — Ужасно! Впрочем, я не против. Поиграем с ней? Пусть злюке приснится сладкий кондитерский сон.
Француженка бесстыдно подмигнула.
— Ни в коем случае! — запаниковал ошалевший Бро. — Я не могу покуситься на спящую и беспомощную.
— Почему? Вы же уже занимались любовью. О прости, я хотела
