чтобы вы, Люсиль, вышли из храма. Хотя бы на две минуты!
- Святая мать, я очень благодарна. Дайте мне день, чтобы подумать.
- Конечно.
- И позвольте прочесть еще одну молитву. Наедине с собой.
Лицо монашки напряглось.
- Прости, дитя, не могу. Лизбет покинула храм, когда здесь были семинаристы. Ты знаешь, чем кончилось.
- Клянусь, что выйду с пустыми руками. Можете даже обыскать!
- Спаси Праматерь! Я целиком тебе верю, дитя. Но не могу подавать сестрам дурной пример. Решено строго: миряне не остаются здесь в одиночку.
Роуз тяжко вздохнула. Ватным языком залепетала молитву:
- Святая Софья, всеблагая мать…
Топ-топ, - тихонький звук донесся из притвора.
- Вы слышали?..
Обе умолкли, навострив уши. Роуз подняла свечу, но пламя освещало лишь малое пятно.
Топа-топа-топа-топа! Некто маленький промчал во мраке в боковой неф.
- Матушкин кот! – воскликнула Люсиль. – Прямо в церковь, ай негодник!.. Ну-ка, иди сюда, кис-кис!
Серая тень скользнула по самому краю света.
- Вижу его! Сейчас поймаю! – шепнула Роуз и двинулась за котом.
- Стой, испугаешь!..
Но было поздно. Каблуки девушки громко щелкнули по камню, кот возопил: «Мурмяу!» - и ринулся наутек. Увидел черный проем в стене, махнул туда, умчал вверх по ступеням.
- Ой, простите, святая мать…
- Ничего, дитя. Он сбежал на хоры, сейчас найду его. Подожди здесь.
Люсиль исчезла на лестнице. Едва угас в проеме отблеск фонаря, Роуз метнулась к сундуку. Выхватила из сумки ключ, украденный в мастерской, сунула в скважину, накрыла замок подолом, чтоб заглушить звук. Повернула с замиранием сердца.
Клац.
* * *
Суд над Дэвидом Аттертоном был назначен на двадцать третье июня - в канун Софьиных дней и свадьбы эмиссара с Роуз Вингрем. Так будет лучше для всех: разобраться с судебным делом еще до праздников.
Аббатиса встретила день суда в небывало хорошем настрое. Она гладила кота и нашептывала в острое мохнатое ухо:
- Сегодня и завтра все изменится к лучшему! Сперва избавимся от Дэвида – в подвале он мешает, как козни Темного Идо. Это же из-за него вино стоит в библиотеке… Потом обручим Хайтауэра с Роуз. Уж я постараюсь, чтобы все прошло, как по маслу. А потом оставим Люсиль за старшую и поедем в Фаунтерру. Эмиссар возьмет с собой жену, а я – тебя. Увидишь, пушистый: лет через пять твоя хозяйка войдет в капитул! А ты станешь самым упитанным котом в Землях Короны!
Она прохаживалась по двору, наблюдая обитель новым взглядом. Все здесь – привычное, родное, ее руками выпестованное. Куда ни посмотри, во все вложена щепотка души. Но через неделю пора прощаться. Немного грустно – и в то же время как радостно! Довольно с меня этих стен. Довольно родной и милой темницы. Пора на свободу!
Ведомая душевным порывом, она выпустила Дэвида из подвала. Позволила поесть вместе с сестрами, погулять во дворе, зайти в храм для молитвы. Пускай в храме и ждет – суд будет там. А в подвал можно уже понемногу перекатывать вино – ведь Дэвида нынче оправдают.
Вскоре приехал эмиссар Хайтауэр со своими помощниками. С ними была и Роуз Вингрем.
- Долгих лет, святая мать. Моя невеста проявила интерес к занятиям будущего супруга. Желает увидеть суд.
- Благое дело. Но храм еще не готов, переставляются скамьи. Прошу, милорд, подождите в беседке.
- Я лучше прослежу за подготовкой. Роуз, останься в славном обществе аббатисы.
Он подарил приветливый кивок и ушел в церковь, прихватив помощников. Эмиссар был весел и полон сил, он тоже ждал наилучшего от этих дней.
А вот Роуз тонула в каких-то мрачных мыслях. Очевидно, эмиссар не сказал ей, что думает оправдать Дэвида. Аббатиса взвесила: не стоит ли успокоить девушку? Но тут возник шум у ворот.
- Матушка, пришли студенты! Очень много, две дюжины божьих душ!
Она устремилась туда. Толпа семинаристов в белых воротничках и черных сутанах напоминала стаю гусей.
- Святая мать, мы пришли дать показания в суде, - изрек самый храбрый из них, заводила.
- Вы свидетели? Имеете письменный вызов?
- Только я, святая мать. Мое имя – Колин Бейкер.
- Вы и войдите, остальным – всего доброго.
- Святая мать, мы не уйдем! Мы знаем Дэвида, он честен и порядочен, суд должен услышать об этом!
Она вспомнила, как семинаристы разозлили эмиссара в день его прибытия. Ну уж нет, такого не повторится.
- Суд все услышал, когда вы загородили дорогу. Суд принял во внимание. Ступайте прочь.
Один из них откашлялся, поправив душный воротничок:
- Святая мать, простите, но мы имеем полное право… Согласно Юлианину закону, судебное заседание должно вестись открыто. Любой может войти, с вызовом или без.
- Ай, какие умники! Законы изучили!.. А это что такое, позвольте узнать? – она стукнула кулаком по кованному гербу на воротах. – Монастырь является феодальным субъектом, а я здесь – сеньор. В мои земли вы не войдете без моего позволения!
Не успели они сочинить новый довод, как аббатиса впустила внутрь Колина Бейкера и захлопнула врата перед носом остальных.
- Святая мать, простите, но так не полагается… Сие идет против нрава и порядка…
- Суд состоится в церкви. Шагай!
Колин поплелся в сторону храма. Пройдя мимо Роуз, обменялся с нею странным взглядом.
Аббатиса поставила у ворот дюжих сестер Берту и Марту, велела во время суда не впускать ни студентов, ни кого-либо еще. Не нужно тут балагана, закончим суд за полчаса и вернемся к делам. Сегодня - печь кругляши! Работы непочатый край!..
Она зашагала к церкви, махнув по пути Роуз:
- Идем, дитя мое. Должно быть, все готово.
Роуз замешкалась. Она стояла с сестрою Люсиль, монахиня спросила о чем-то, девица опустила глаза.
- Люсиль, не отвлекай деву божью. Проведем суд – тогда побеседуете.
- Простите, матушка, - сказала Люсиль, но не двинулась с места. Протянула Роуз раскрытую ладонь: - Принесла или нет? Коль принесла – давай.
- Что принесла? – Удивилась аббатиса. – Браслеты к свадьбе?..
Роуз раскрыла свою сумку, похожую на заплечный мешок. Выудила исписанный лист бумаги, дрожащей рукою отдала сестре Люсиль.
- Что происходит?
- Матушка, дева божья Роуз просит о вступлении в нашу обитель в чине послушницы.
Аббатиса выхватила листок, не мигая прочла слова.
- Дитя мое, как это понимать? Ради Софьи, у тебя завтра свадьба!
Роуз застыла, белая от волнения, сведя челюсти, сжимая
