Гитлер!», тарахтение тяжелой техники. И даже запахи. До Ивана донесся вдруг запах солярки. А потом накатил гул работающих двигателей артиллерийских тягачей. Очевидно, в трапезной во время войны располагался немецкий штаб артиллерийского дивизиона.
– Ой! Что такое? – вырвалось у Ваньки.
Прямо у монастырской стены, там, где место было чуть пониже, скрытно был устроен небольшой огород с грядками. Несколько рядков картошки кто-то уже выкопал. Охапкой лежала морковная и свекольная ботва, листья репы. И четко отпечаталась на черной земле подошва немецкого сапога. Очень большого размера! Иван нагнулся, чтобы получше разглядеть след.
Если бы кто с колокольни или монастырской стены увидел в эту минуту Ваньку, он бы подивился, насколько выделялась плешь-метка на затылке, открытая словно нарочно, как бы раздвинувшая шторками копну белокурых волос.
Какая-то тень со свистом, переходящим в рев, налетела сверху и покатилась по земле. Не видя еще этой тени, Ванька ощутил что-то, какой-то щелчок в мозгу, и отскочил. Тем самым спас себе жизнь.
В точности на то место, где он секундой ранее стоял и разглядывал отпечаток сапога, рухнул кусок монастырской стены – несколько сцепленных раствором оштукатуренных кирпичей.
Показалось что-то Ивану или увиделось на самом деле, сказать трудно. Как будто на на колокольне кто-то затаился, кто-то, кто планирует Ваньку-Черта убить. Получается, в монастыре засел враг. Неужели живой фриц или полицай? Вот это номер! Сколько ж он тут прожил? Да быть не может! Война отшумела в сорок пятом году, а нынче на календаре шестьдесят третий! Минуло почти два десятка лет. И тут до сих пор обитает полицай? И он и посадил, значит, эту картошку, морковку и свеклу, а осенью наведывается сюда и убирает с грядок урожай. Нет, не может такого быть. Здесь же на десятки километров вокруг нет жилых поселков. И даже охотники сюда не забредают: болотина. И зверь болота не жалует. Разве что змеи, тритоны и лягушки не против такого микроклимата. Или полицай ест змей и лягушек?
И опять след огромного сапога притянул Ивана. Конечно, тут кто-то был!Вот сбитая шляпа оранжевого гриба-моховика. Расплющенная. Значит, сбил ногой, не заметив, и наступил. На мгновенье Иван увидел крупный мужской силуэт в балахоне с капюшоном, направлявшийся в глубину темного леса. От страха мальчишка зажмурился. Когда открыл глаза, видение пропало.
«Надо Сергеичу доложить, что-то здесь нечисто! Как бы беды не случилось! – мелькнуло в голове у Ивана. – Хватит фантазировать! Хворосту достаточно. Пару-тройку крупных веток расколю топором на месте».
Он подхватил корзину с хворостом и двинулся к монастырскому подворью. По пути прихватил березку-сухостойку, поваленную когда-то порывом ветра.
– Долго ходишь за дровами, боец Савушкин! – заметил военрук. – Посмотри-ка, юноармейцы наши, кто помладше, скисли совсем. Холодно им, голодно, а мамкиной сиськи не предвидится в ближайшие сутки! – пошутил Сергеич.
– Алексей Сергеевич, здесь живет кто-то! Точно говорю, видел! Высоченный, в плаще с капюшоном, а ноги у него – лапищи сорок восьмого размера! Знаете, он убить меня хотел. Кирпичи сверху сбросил. Если б я не отошел, мне бы конец. Доказательство имею. Огород у него здесь! – И Ванька рассказал о своих находках подробнее.
– Хм, огород, картошка… И вправду странный субъект. Земли вокруг полно, сажай – не хочу, а он за тридевять земель огород организовал. Неспроста это! Надо в районном отделении милиции шепнуть кое-кому, пусть проверят. Что за граф Монте-Кристо здесь завелся и от людей прячется?.. Ну ладно, боец Савушкин, попробуй развести огонь в камине, а я юнармейцам команду дам сюда подойти. Всё же здесь теплее, чем в храме. Там-то ни одного стекла не уцелело, ветер так и гуляет по помещениям. Да и сыро. В трапезной тепло, сухо, стекла целы. Может, ты и прав: как будто тут кто-то живет!
Вскоре в камине, пристроенном к большой русской печи, вовсю полыхал огонь. Из свода камина торчал крюк, очевидно, служивший для подвеса над огнем металлической посудины. Воздух в трапезной быстро прогревался.
«Надо бы и печь эту затопить, – подумал Ванька-Черт, – да все дрова на камин ухлопал!.. Пора и за водицей сбегать!»
Bанька сбегал на здешний пруд. Зачерпнув котелком воду, он поразился ее чистоте. Не чистоте даже – прозрачности. «Надо же, даже головастиков нету! – прошептал мальчишка. – Странный пруд какой-то! Как отфильтрованный. Будто искусственный. Надо бы дно проверить!»
Подвесив полный пятилитровый котелок за крюк над самым пламенем, Иван распаковал три брикета с сухим пайком, а попросту – прессованной гречневой кашей. Как заправский солдат, достал из ножен армейский штык-нож и вскрыл одну за другой три банки с тушеной кониной.
– Вкуснотища-то какая! – Слизнув с ножа остатки желе и мясных волокон, он почувствовал себя очень голодным и очень расслабленным. Схлынуло наконец напряжение, владевшее им почти сутки.
Ванька достал из рюкзака два батона ржаного хлеба и аккуратно разрезал батоны вдоль и потом поперек, считая каждый кусок. Смахнув крошки в руку, он отправил их в рот.
А в котелке булькала, издавая потрясающий запах, гречневая каша с тушенкой. Иван проглотил слюну. «Надо же, – удивился он, – ну прямо как у собачки академика Павлова!»
Ну вот, кажется, всё готово. «Кашу помешать и звать народ на шамовку», – мысленно заметил Иван.
Вот и деревянный половник. Его Ванька нашел в красном углу, в пустом киоте, который кто-то использовал как комод, для хранения домашней утвари.
Неожиданно за спиной возник военрук. Ванька, почуяв присутствие постороннего, обернулся. И, подчиняясь учебной воинской дисциплине, бросил руку к голове и отрапортовал:
– Товарищ военрук, разрешите доложить: ужин готов, можно звать отряд на шамовку!
– Отставить, Савушкин! Руку к пустой голове не прикладывают. И на какую такую шамовку?.. Савушкин, ах, Савушкин, откуда ты этот блатной жаргон вытащил? Из какой колонии по перевоспитанию несовершеннолетних преступников? В армии говорят: на прием пищи. Запомнил?
Увидев, как лицо подростка наливается краской, военрук сменил строгий говор на доверительный тон.
– Не огорчайся. Ты молодец. Ум-м!.. Пальчики оближешь.
Попробовав кашу, военрук распорядился:
– Зови отряд не прием пищи.
Вооруженные алюминиевыми мисками да ложками ребята из тех, кто соображает побыстрее, тотчас поняли: если быстро съесть первую порцию, то можно рассчитывать на добавку! Главное, чтобы остальные не додумались до того же. И загремели миски с ложками!
Ударно-мисочный оркестр радовал Ивана своей незамысловатой, какой-то первобытной мелодией. Назначив раздатчика пищи и убедившись, что с аппетитом у едоков всё в порядке, Ванька решил повнимательнее послушать и посмотреть стены трапезной.
Отойдя подальше от едоков с мисками, Иван принялся изучать помещение. Сводчатые стены трапезной были расписаны растительным орнаментом. Советский мальчик Иван, конечно, этого не знать не мог, но художник изобразил
