что ты такая циничная.
— Учитель был хороший.
— Если ты этого хочешь — черт с ним, будь по-твоему! Но дождись, пока мы вернемся в Нью-Йорк.
— А здесь чем плохо?
— Я не собираюсь бросать тебя одну.
— Я не ребенок. И это я тебя бросаю, а не наоборот.
— Ты, кажется, забыла, что я несу за тебя ответственность.
И тут она взорвалась:
— Ответственность?! Да я при тебе как служанка! Ты используешь меня, как используют удобства. Хотела бы я знать, кто тут за кого отвечает.
— Я не могу с тобой говорить, когда ты в таком настроении, Купер.
— Я чувствую то же самое.
Она повернулась и пошла прочь, а он стоял и смотрел ей вслед.
Через минуту он догнал ее, схватил за руку и развернул к себе лицом:
— И как ты это себе представляешь? Что ты будешь делать здесь совсем одна?
Она стряхнула его руку:
ВТ' То же, что и делала: репортажи и фотографии для британских газет.
Губы Амори изогнулись в усмешке:
— Милая, то, что ты время от времени писала за Джорджа, еще не делает тебя журналисткой.
— Вообще-то, я думаю, делает. Редактор Джорджа не способен отличить его работу от моей. Они опубликовали десятки моих статей без вопросов. Джордж так и не отправил мою последнюю корреспонденцию. Письмо все еще лежит на столе в прихожей.
— Это последний репортаж Джорджа!
— Это мой репортаж, — гневно возразила она. — Я там присутствовала. Я сделала фотографии. Я написала текст. Джордж не имел к этому никакого отношения. Все это время он пребывал в пьяном ступоре. И знаешь что? Это чертовски хорошая история!
— И это делает тебя журналисткой?
— Не пытайся принизить меня, Амори. Джордж мертв. Его фотоаппарат и печатная машинка достались мне. Я добьюсь аккредитации у британцев и поговорю с его редактором. Если они не захотят платить мне зарплату, стану внештатной корреспонденткой.
— Я смотрю, ты все продумала.
— Да, пока замывала кровь Джорджа, я все продумала.
Она снова зашагала прочь, но на этот раз он за ней не пошел.
* * *
Диор заскочил в полдень, щеголевато одетый, с разрумянившимися от осеннего ветра щеками.
— У меня час на обед, — после приветствия сказал он. — Я решил проверить, как вы себя чувствуете после вчерашнего ужасного потрясения.
— Вы так добры, месье Диор. Не знаю, как бы я вчера без вас справилась.
— Ну что вы! Я слышал, причиной всему язва?
— Да. — Они оба уставились на огромное пятно на деревянном полу, которое она пыталась оттереть. — Я пробовала хлоркой, но и она не слишком помогла.
— Я раздобуду питьевой соды. В Париже совсем нет муки для выпечки, — нахмурился он, — зато соды сколько угодно.
— А она отмоет кровь?
— Да. Мне рассказал об этом мясник, когда я был еще маленьким мальчиком, и я запомнил.
— Как в романе Агаты Кристи, — пробурчала Купер. — Только почему-то это не кажется забавным.
— Вы не можете здесь оставаться, — ответил Диор. — Это больше похоже на «Гран-Гиньоль»[15], чем на Агату Кристи. По ночам вас будут мучить кошмары.
— Мне в любом случае придется искать другое жилье, я порвала с Амори. Потребовала у него развода.
— Ah, mon Dieu![16] Это было необходимо?
— Да! — отрезала она. — Было.
— Я знаю, вы, американцы, не придаете особого значения разводу…
— Неправда! — оборвала она. — Этот американец относится к разводу чрезвычайно серьезно, так же как я — к браку.
— Хорошо, дорогая, — согласно кивнул он. — Просто вы выглядите совсем больной.
— Чем дольше я с ним останусь, тем более нездоровой буду выглядеть.
В глазах Диора отразилась глубокая печаль.
— Иногда, дорогая, нам приходится мириться с неверностью красавцев, чтобы не потерять их.
— Я тоже так думала — до сегодняшнего дня. Но лучше я останусь одна, чем буду вечно страдать.
— Одиночество тоже заставляет страдать.
— К нему привыкаешь.
— Да, привыкаешь…
— Он заявил, что вынужден мне изменять, иначе у него иссякнет вдохновение. Вот как с этим жить?
— Нечто подобное мог бы сказать Кокто. Что касается меня, я не черпаю вдохновение в изменах. Я бы отдал все за возможность любить.
Она вздохнула:
— Вы пропустили обед. Я могла бы что-нибудь приготовить.
— Нет, спасибо. — Он похлопал себя по обтянутому жилетом животу, — Мне полезно изредка практиковать воздержание.
— У меня есть настоящий кофе.
— О! Это другое дело.
— Мне вообще не стоило выходить за него замуж, — проговорила она, больше для самой себя, ставя кофейник. — Это была ужасная ошибка.
Несмотря на холодный ветер, они расположились на балконе над улицей Риволи, чтобы оказаться как можно дальше от кровавого пятна.
— Жизнь — хождение по канату, — сказал Диор. — Если ты ступил на него, то, как бы его ни раскачивало, ни остановиться, ни повернуть назад уже не сможешь.
— Но можно упасть.
— Можно. Я падал много раз. И каждый раз мое сердце разбивалось.
Она припомнила, что Амори говорил о Диоре. Неужели романы, на которые он намекает, были с мужчинами? Это казалось странным, но не слишком ее беспокоило. Напротив, она почувствовала некую солидарность с ним.
— Я надеюсь, для меня это первый и последний раз.
— Упаси бог! — Он полез в карман брюк и достал связку серебряных безделушек на цепочке. — Я подарю вам один из своих, брелоков на счастье. В качестве оберега. — Он отстегнул один и отдал ей. — Два сплетенных сердечка. Они означают, что однажды вы встретите свою настоящую любовь. Берегите его.
— Обещаю, — сказала она. — А что означают остальные?
— Это ландыш — лилия долины, чтобы я всегда мог найти работу. Вот подкова — на счастье. Вот кроличья лапка. «К» — начальная буква моего имени.
Такое серьезное перечисление и позабавило, и растрогало Купер.
— А звезда?
— А! Это самое важное. Мать подарила мне ее незадолго до смерти. Это моя звезда, понимаете? Мои мечты, мои надежды и амбиции, за которыми я должен следовать, чтобы не сбиться с пути.
— И о чем вы мечтаете, месье Диор?
— О славе и богатстве — о чем же еще?
Купер улыбнулась при мысли, что даже для капризной фортуны будет странной прихотью внезапно одарить славой и богатством этого немолодого, застенчивого человека.
— Спасибо за кофе. Лучшего я не пил уже несколько месяцев. Где вы сегодня ночуете?
— Еще не думала.
— Вы не можете оставаться здесь, в такой атмосфере. — Он дал ей визитку. — Мой адрес. Приходите ночевать ко мне.
— Я не решусь вас стеснять, но все равно спасибо.
— Вы собираетесь помириться с мужем?
— Едва ли, — помедлила с ответом Купер. — Не думаю, что это возможно.
— Тогда переезжайте ко мне, пока все не утрясется. Во всем
