кого-то.
Пока я готовлю, он ищет снимки, и начинает показывать мне. На первом бизнесмены в неформальном кругу. Взгляд скользит по лицам, я никого не узнаю, и качаю головой.
— Взгляни на этот.
Еще один снимок, здесь есть и Яров. Вшестером они сидят за столом в загородном клубе. На заднем плане — зеленая лужайка, кажется, они играли в гольф.
— Не знаю.
— Здесь.
Он листает следующий снимок, на этот раз с деловой встречи.
— Тоже нет.
Я разогреваю на сковородке тушенку. Спагетти как раз сварились. За столом он показывает еще несколько снимков, но я никого не узнаю.
— Кто эти люди?
— Коллеги, знакомые. Все, кто может захотеть меня убить, — Яров красиво накручивает спагетти на вилку, видно, что привык есть в итальянских ресторанах, а не походную еду.
Впрочем, мою нехитрую готовку он ест с таким видом, словно это и есть ресторан. Вот это воспитание. Вадим обязательно бы скривился. Кулинария никогда не входила в число моих талантов.
— У вас так много подозреваемых? — удивляюсь я.
Даже странно, что он любого из своего окружения считает потенциальным врагом номер один. Мне есть не хочется, я ковыряю блюдо вилкой. Светскому разговору даже рада, пусть и с ним. Кажется, нам и ночевать под одной крышей придется.
— У таких, как я, много врагов.
А ты — какой?
Хочется спросить, но не спрашиваю.
Прямой взгляд Ярова меня смущает, смотрю в тарелку.
— Ты никого не узнала. Вернуться в город, пока за мной могут охотиться, я не могу. Значит, завтра поездим по городу, я тебя познакомлю с разными людьми. Может быть, кого-то узнаешь.
Поднимаю глаза.
— Может, не надо? — вырывается у меня.
Ходить среди его знакомых, как под прицелом, и рисковать нарваться на тех мордоворотов из кафе?
— Ты не оставляешь выбора, Карина, — усмехается он. — Ты ведь никого не помнишь.
Как будто я виновата… Это не у меня врагов, как блох на собаке.
— Ешь, — говорит он. — Не стесняйся. Завтра нам понадобятся силы.
Яров доедает первым.
— Сделай мне кофе, — просит он, откидываясь на спинку стула. Под сорочкой проступает тугая повязка.
Не спорю, встаю и ставлю чайник.
Кофе только растворимый. Это напоминает студию, где я пила такой же. Сразу же возникают мысли: как там мои родные, сестра с племянницей?
— Не грусти, — замечает Яров. — Я разберусь и отпущу тебя, вернешься к своей семье.
— Я за сестру волнуюсь, — признаюсь я.
— Она же сказала, что с ней все в порядке. Ты замужем?
Я медлю, оглядываясь через плечо, но киваю.
Не хочется мне признаваться. Стыдно за мужа, который даже не знает, где его жена и какие у нее проблемы… И ему на это наплевать.
— И где он? Твой муж.
— Дома на диване, наверное. Сериал смотрит.
Я смотрю на закипающий чайник. Как известно, если смотреть на чайник, он никогда не закипит, но мне и хочется потянуть время.
С головой погружаюсь в свою неудавшуюся личную жизнь, которая сейчас именно так ярко и выпукло проявляется.
— Думаю, у тебя нет мужа.
Упрямо складываю руки на груди. Не то, чтобы спорю. Просто мне не нравится уверенность в его голосе. Не люблю, когда мне не верят.
— Есть.
— Даже если ты официально замужем. У тебя нет мужа. Иначе почему он тебя не ищет? Почему с тобой я, а не он?
Чайник, вопреки стереотипам, закипает даже быстрее, чем я жду. Я молча делаю кофе. Аккуратно ставлю перед ним на деревянный стол, и молча хромаю в комнату.
Падаю на диван и пытаюсь укрыться пледом.
— Нога болит? — Яров, не тронув кофе, идет за мной.
Он садится передо мной на корточки. Я смущаюсь, когда он ловит мою ступню в ладонь, и слегка сжимает.
— Ай, — я встряхиваю ногой.
Яров поднимает глаза.
— Похоже, что вывих. Я вправлю.
Испуганная прошлыми его медицинскими опытами над собой, собираюсь отказаться, но он умело тянет ступню. От боли я зажмуриваюсь, но тут все проходит.
— Вот видишь.
Яров довольно улыбается.
— Вы что, врач? — я удивленно рассматриваю ногу, потираю ступню, но удивительно, боль правда прошла.
— Разве что невольный, — усмехается он, и встает.
Я задумчиво смотрю ему в спину. Надо же, не побоялся, что снова сбегу — помог. Хотя мы вроде как договорились. Или он полностью уверен в своих силах и том, что снова поймает, если нужно.
Как к нему относиться, кто он я так и не поняла толком. Раньше думала — бандит, теперь не уверена. Слишком интеллигентно выглядит. Но кто он тогда?
Он уходит в кухню, а я поднимаюсь, осторожно наступаю на ногу. Ступня легко выдерживает вес, все в порядке. Хромота прошла.
— Спасибо! — запоздало благодарю я.
— Пустяки, Карина. Постарайся больше не убегать. Лучше расстели нам постель.
Глава 8
— В каком смысле? — я тревожно и вопросительно смотрю на него.
Так лань смотрит на гепарда вдалеке — подойдет, или можно расслабиться?
— Я собираюсь спать. Диван здесь один, посмотри.
Я оборачиваюсь и пялюсь на диван. Он действительно один. А что в других комнатах? До меня запоздало доходит, что дом маленький и состоит из зала, кухни и крошечной прихожей.
— Я буду спать в мансарде.
— Это просто чердак. Там ничего нет.
— Ну и что, мне и охапки соломы хватит вместо кровати!
— Диван раскладывается, — спокойно продолжает Яров. — Большой. Просторный. Чего ты так боишься?
— Спать с вами в одной постели, — прямо говорю я.
— Я тебе ничем не угрожаю, — он показывает ладонью на рану под сорочкой.
Это слегка успокаивает. Яров продолжает пить кофе, мне ничего не остается, как разложить диван. Он действительно просторный.
— Постель в шкафу, — добавляет он.
Вздыхаю, но лезу в шкаф. Несмотря на то, что Яров ранен, тревога не проходит. Только усиливается. Кажется, ему нравится смотреть на мое смущение. Я буду спать одетой, вот что. Обязательно одетой.
В шкафу нахожу несколько простынок, две подушки, сложенный плед — такой же, какой был на диване. Что ж, уже что-то. Расстилаю отглаженную простынь. На ткани остаются сгибы, видно, что гладили очень тщательно. Интересно, кто? На работу Ярова не похоже. Наверное, домработница — слишком много старательности.
Кладу две подушки рядом, хотя это порядком нервирует. Накрываю диван пледами. Ждать нечего, так что сразу же ныряю под один из них одетая и поворачиваюсь спиной к Ярову.
Напряженно слушаю, как он поднимается. Выключает свет, и я зажмуриваюсь от внезапно нахлынувшей темноты. Шелестит ткань, когда он снимает сорочку.
Я ощущаю, как Яров ложится рядом и диван проминается.
Ворочается, пытаясь удобнее устроиться.
Настороженно
