к плечу Бабича, следил Бобров за развитием событий.
Ну что ж, им снова не удалось заставить Айколу вынуть шайбу из сетки ворот, зато ребятам будет легче это сделать, пока американцев только четверо. Они сделают это! Вот Сидоренков начинает атаку, спокойно и точно отправил он шайбу Пантюхову, и тот по правому краю, на ходу обыграв двух бросившихся к нему американцев, прорвался к воротам. «Придется выигрывать, ничего не поделаешь», — так, кажется, сказал Пантюхов. Давай же выигрывай! Вот американский защитник несется к нему. Нет, бить нельзя! Сейчас ворота прикрыты не только Айколой, но и вторым защитником. «Отдать шайбу Хлыстову! Бей вдоль ворот!» — кричит Бобров, кричит, не произнося ни слова, но Пантюхов словно слышит своего капитана. Он бьет вдоль ворот, и Хлыстову остается только подставить клюшку, меняя направление упругого резинового кружка.
Лампочка, вспыхнувшая над воротами американской команды, и неистовый крик «Мо-лод-цы!» на трибунах еще не дошли до сознания Боброва, а он уже обнимал Бабича, верного друга, поздравляя его с первым голом, и Бабич, застенчиво улыбаясь, пожимал руку Боброва. Разве в этом голе не было доли и их усилий, игроков первой пятерки? Пусть эту шайбу забили не они, а молодежь, но результат один: ведет команда СССР.
Это произошло в конце пятнадцатой минуты, а следующие две минуты были насыщены атаками американцев. Бьет Кемпбелл. Швыряет шайбу в ворота Ольсон, снова резиновый кружок у ворот, и к нему устремляются сразу два нападающих, но Трегубов плашмя бросается им под ноги.
Бобров знает, что эта вспышка энергии должна потухнуть, и ему хочется включиться в игру, пока азарт американцев еще не угас, так легче будет прорваться в их зону. Еще дожидаясь, сигнала, он уже сбрасывает одеяло, натягивает рукавицы и, всем телом подавшись вперед, упершись в бортик, готов перемахнуть через него. Что же медлит Чернышев? Ну вот наконец-то! И после очередной атаки американцев, получив шайбу, Бобров оказался один на один с Айколой.
Ударил он не сразу, выжидал броска вратаря. «Бить? Нет, еще немного». Но в тот момент, когда Айкола выскочил вперед, когда клюшка Боброва была уже в воздухе, на капитана советской сборной налетели сразу два игрока.
И все же, несмотря на эту обидную неудачу, Бобров не потерял присутствия духа. Два года назад он был бы вне себя от такого промаха, теперь он верил в то, что если не ему, то другим удастся увеличить счет.
Чутье не обмануло капитана советской сборной. Чувствуется, что силы американцев на исходе. Они теперь атакуют только двумя нападающими. Им уже не под силу наш темп. Конечно, американцы устали. Но они еще опасны, очень опасны. Вот сейчас Уколов удален с поля, и американцы всей пятеркой устремляются вперед.
Тяжесть обороны легла на третью тройку, и она отлично справилась со своей задачей. Пантюхов завладел шайбой, и разорвать сеть точных его пасовок американцам оказалось не под силу. А когда истекли две минуты, в атаку снова пошла первая пятерка. Бьет по воротам Бобров, Шувалов, Сологубов, но маленький финн, защищающий американские ворота, по-прежнему неуязвим.
Четыре минуты оставалось до конца игры, когда первая тройка сменила вторую.
Вот сейчас наступит развязка. Бобров это чувствует всем своим существом. Перехватив шайбу, он посылает ее вперед Шувалову. Пас Бабичу!
«Так и есть, вихрь атаки нарастает. Сейчас налетит защитник! Мне!»
И тут же Бобров увидел, что Бабич продолжает движение вперед без шайбы. Никем не замеченная шайба лежит на льду. Вот она под его клюшкой.
«Не смотреть в глаза Айколе. В воротах никого нет! Бросок в левый угол!»
Еще в тот момент, когда шайба совершала свой четырехметровый полет, а Бобров по инерции несся на вратаря, он уже знал: есть попадание. И крик «Мо-лод-цы!», казалось, повторило горное эхо. Как хорошо здесь, вдалеке от родины, от близких, знать, что на трибунах сто советских людей вместе с теми, кто на льду, вместе с ними горячо жаждет победы.
Так была забита в ворота США вторая шайба.
Теперь все назад. Сейчас последует вспышка отчаяния. Так и есть! Клири нависает над Пучковым, но не может пробиться сквозь защиту.
За полминуты до конца игры счет изменила третья тройка. Стремительная комбинация Хлыстова, Гурышева и Пантюхова окончилась третьим голом. Затем в игру вступила вторая тройка, и Кузин забил четвертый гол.
Когда судья известил об окончании матча, Айкола, невозмутимый Айкола, в сердцах швырнул свою клюшку на лед и покинул поле с пустыми руками. Советскую команду стадион провожал мощным и дружным криком «Мо-лод-цы!», и теперь к голосам советских туристов присоединили свои голоса люди из разных стран. «Мо-лод-цы!» — кричали они в такт, не зная наверное, что значит это слово, но чувствуя, что это единственное слово, одно единственное слово, с помощью которого можно выразить свой восторг.
IV
Выиграли! Это самое радостное для спортсмена слово каждый повторял на свой лад и вслух и про себя. Выиграли, но еще не победили! Через двадцать часов на этом поле должен был начаться последний матч олимпиады: Канада — СССР. Да, теперь канадцы действительно имеют возможность сказать последнее слово, и они постараются его сказать: победа над советскими хоккеистами со счетом хотя бы 4:1 выводила их на первое место в олимпийском турнире.
Правда, после выигрыша у американцев советским спортсменам достаточно было свести свой матч с канадцами вничью или даже проиграть им с разницей всего лишь в две шайбы, чтобы выиграть первенство. Но смешно было бы начинать борьбу с такой командой, как «Китченер датчмен» с надеждой на ничью. Достаточно и того, что после двух предыдущих встреч с канадцами на первенствах мира счет побед и количество забитых шайб было ничейным: 7: 7. Нет, надо побеждать, несмотря на усталость после только что закончившейся трудной игры.
— Надо побеждать, — так говорил Бобров, гуляя с товарищами на следующее утро по сосновому, просвеченному солнцем лесу.
Безмятежная тишина окрестностей «Тре крочи», как всегда, вызывала мысли о клокочущем, неистовствующем стадионе, о пушечных ударах шайбы, о скрежете коньков. Надо просто отдыхать, набираться сил, ведь теперь уже не двадцать, а всего десять часов отделяли их от сигнала судейской сирены. И десять часов казались Боброву десятью минутами, отдыхом между двумя периодами одного матча. Он никак не мог отделаться от мысли, что игра не закончена, что канадцы просто сменят на поле американцев, чтобы продолжить их усилия.
Успокоение не приходило, а вместе с ним не появлялось ощущения, что он отдохнул, восстановил силы, снова готов к схваткам на
