в соседнюю комнату, там весело. Не люблю детей, и этот ребенок начинает меня бесить. Я присаживаюсь на корточки перед ней, и вижу ее лицо, тело, руки… мне становится страшно. Кто это сделал с тобой? Меня охватывает гнев. Негодование. Я слышу шум. Дверь открывается, и девочка в ужасе забивается в самый дальний угол. Кто это? Неужели вы снова хотите ей навредить? Я начинаю бесчинно махать руками, но этот кто-то лишь проходит сквозь меня. Я узнаю его. Это Фрэнки. Он подходит к девочке и садится на корточки перед ней. Это мой Фрэнки. Но что он делает здесь, рядом с этой девчонкой, иди домой, ко мне! Но он не слышит меня. Он приобнимает ребенка и слегка покачивая, поет песню на… итальянском языке? Похоже на колыбельную… Нет, это не Фрэнки. Я напутала. Фрэнки не поет колыбельные и не знает итальянского… Он просто очень похож на него. Ребенок успокаивается и мирно засыпает в его объятих. Дверь с шумом распахивается.
«Где она?! Где она?!», — кричит какая-то женщина… Чьи-то мужские руки пытаются остановить ее, но она бежит к ребенку, буквально выхватывая из рук лже-Фрэнки. Я узнаю ее. Это моя тетя Мари…
Я чувствую боль. Мои глаза открываются. Я лежу на другой стороне забора, рядом обездвиженное обрубленное щупальце и Алекс, стоящий на противоположной стороне забора.
— Беги! Спасайся! — кричит мне Алекс и его вновь хватает щупальце, с большой скоростью неся к себе по земле.
Я ищу глазами остальных и вижу лежащего на земле Фрэнки, и Энти, храбро размахивающей перед Королевой Депрессией фиолетовым мечом. Откуда она его взяла?
Но этот маневр Депрессия легко отбивает. Она хватает Энти, приподнимает Фрэнки и Алекса и открывает свою пасть. Подобно змее, ее рот широко раскрывается.
— Нет, — пытаюсь прокричать я, но в ответ выходят только хрипы.
И вдруг надо мной мелькнула зеленая тень — нечто большое перелетело через забор и бросилось прямо на Королеву Депрессию, впившись подобием рта прямо в одно из ее щупалец, отчего та издала пронзительный вопль.
— Ты! — за моей спиной раздался знакомый голос. Я обернулась — это стоял профессор Лонг Лонг, а рядом было еще двое существ, похожих на людей, но гораздо крупнее… Три сильные эмоции одновременно?
— Скорее! — скомандовал психотерапевт, и существа за его спиной бросились вперед. Лихо перелетев забор, они прыгнули на Королеву Депрессию. Хватали ее, кусали.
Она неистово закричала, до боли оглушая мои уши.
Отбиваясь от них, она высвободила и Алекса, который тут же отполз в сторону, и Энти с Фрэнком, теперь лежавших на земле.
Лонг Лонг, этот дряхлый старикашка, и тот, взял, и легко перепрыгнул через забор. Он подбежал к Алексу и помог ему встать.
— Мы отправим тебя туда, где тебе и место, мерзкая ты тварь, — крикнул психотерапевт и бросился на Королеву Депрессию, параллельно вытаскивая из своей груди полупрозрачный длинный и широкий меч. Что? Серьезно? Прямо из груди?
Однако, добежать до нее он не успел. Она стряхнула с себя этих существ, откинув их на приличное расстояние, и стремительно уползла в сточные каналы… Причем уползала она быстрее, чем выползала из окна. Сильные эмоции бросились за ней.
— Нет! — закричал Лонг Лонг, — это может быть опасно. Вы можете потеряться, а по одному она легко вас прикончит!
Существа направились обратно и к моему изумлению, стали принимать человеческий вид. Это оказались секретарша и те два психолога, что работали рядом с Лонг Лонгом. Но это были не люди. Это были очеловеченные эмоции.
— Анджела, Гнев, и моя секретарша.
Петр Вискорец, Печаль и мой коллега психолог
Вероника Кураветц, Эйфория, — также мой коллега психолог.
Мои эмоции живут в нашем мире под видом обычных людей.
Благодаря их многовековому опыту жизни на земле и моей сильной воле, им удается поддерживать свою человечность. Испокон веков, мы, энтрилы, держим мир между тонкими границами миров людей и тех его населяющих, которые не подвластны взору большинства людей. Вы не видели, но в той битве против Меланхолии, приняли участие и другие, неведомые вам существа. Но, конечно, известные вашим эмоциям. С Меланхолией у меня свои счеты. А также с теми, кто выпустил ее на волю. Тоже энтрилы. Темные энтрилы. Они сосредоточены в столице — именно там им легче всего питаться темной энергией злобы, насилия и ненависти. Однако, к ним мне еще рано идти. Сначала надо справиться с этим созданием.
— И вы все это знали? Вы знали, что мы центрилы? Почему вы не помогли нам, когда мы пришли к вам? — не понимали мы с Алексом.
— Вы для меня как малые дети, пускающие бумажные кораблики в луже, тогда как я капитан боевого крейсера на море. Боюсь, ваша помощь мне просто ни к чему. Вы слабы. Как и ваши эмоции. И вам не доступен весь спектр того видимого, что вижу я.
Как видите, это была ловушка и вы легко угодили в нее. Она полностью поглотила разум той девушки. Как вы сказали ее звали, Майя? Вы решили, что ей стало лучше. А тем временем, ее щупальца уже пустили корни в ее мозгу. И пока вы отвлекались на общение с этой милой девушкой, Меланхолия окутала вас своими ощущениями, обездвижив ваши тела.
Какова была ее цель? Убить как можно больше людей, набраться сил и затем атаковать меня. Она всего лишь оружие в руках темных энтрилов. Вы должны понимать их могущество. Забудьте об этом. Живите дальше своими жизнями, а вам, лейтенант, я лишь пожелаю терпения. Я надеюсь, мне удастся ее победить. И ваши убийства вскоре закончатся…
— Жесть, конечно, да? — Алекс смотрел на свое побитое лицо, — легче сказать, что меня просто сбила машина.
— И что дальше? Просто ждать, когда Лонг Лонг и его команда победят Королеву Депрессию? — не понимала я.
— Ты сама видела, она раскидала нас как детишек в песочнице. Ух, до сих пор помню этот холодок… мне даже показалось, что я на мгновение отключился… и как будто попал в прошлое, в тот кошмарный день, когда мама купила мне Оптимуса Прайма*, а я же просил Бамблби*. Брр, самый худший день в моей жизни.
— Ты хоть как-то сражался… а я вообще оцепенела и ничего не делала, пока вас там убивали.
— Не расстраивайся, Лонг Лонг же сказал, что ступор — это нормальная реакция, может в следующий раз ты тоже будешь сражаться, и может быть тебя даже сожрут.
Я улыбнулась.
— Да, ты прав. Главное, чтобы убийства прекратились.
Убийства и правда вскоре прекратились. Со смертью
