Книга «Ангельская» работёнка - Куив Макдоннелл

Банни уставился на вывеску, висевшую над дверью, потом на Гринго, потом снова на вывеску.

— Да ну на хер!

— Не будь таким ограниченным.

Банни ткнул разоблачительным перстом в сторону вывески заведения, на которой красовалась гордая надпись: «Частный клуб Чарли — главный дублинский джаз-эмпорий[19]».

— Долбаный бдынс-бдынс-дидл-уа-уа-папа-джаз? Ты окончательно рехнулся? Ты же знаешь, что я скорее умру, чем зайду в какой-нибудь поганый джаз-клуб.

— Именно поэтому я не говорил, куда мы идем. Однако взгляни — мы уже на месте.

— Ни за что на свете! Джаз, твою мать… Я не хочу слушать, как какой-нибудь самовлюбленный болван в водолазке играет все правильные ноты в неправильном порядке. Спасибо, испортил мне настроение.

— Я думал, ты фанат музыки.

— Ну конечно, фанат. Немного Спрингстина[20] было бы отлично. Джонни Кэш[21] прекрасен. Я бы даже послушал с тобой Led Zeppelin[22] или этого… который вышиб себе мозги…

Банни пощелкал пальцами перед Гринго.

— Курт Кобейн?

— Ага. У него есть пара неплохих вещей. А еще я питаю слабость к Rage Аgainst the Machine[23].

— Неожиданно…

— Я, конечно, фанат музыки, но джаз не музыка! Джаз — это рукоблуд в беретике, надрачивающий на саксофоне.

— Страдаешь саксофобией?

— Не шути со мной так. Кларенс из E Street Band — настоящая легенда, но он никогда не исполнял двадцатиминутное атональное соло, от которого жопа сжимается так, будто при тебе насилуют гуся.

Гринго сложил руки на груди.

— Успокойся, а? Мы пришли сюда, чтобы выпить по паре пива. Это ночной бар, там есть что пожрать. Твое тупое упорство мне непонятно. Если не понравится — послушаем одну песню и уйдем.

Банни посмотрел на вывеску с таким видом, будто она вот-вот прыгнет на него и укусит.

— Но если хоть один намек на берет…

— Вот и молодец! — Гринго похлопал Банни по плечу и стал спускаться по лестнице. — Rage Аgainst the Machine, говоришь? Ты серьезно?

— Ну да. «Идите на хер! Я не буду исполнять ваши приказы»[24].

— Заметано!

Гринго толкнул дверь и первым вошел внутрь. На них тут же хлынула волна теплого воздуха, застоявшегося дыма и приглушенных разговоров. Банни скептически оглядел зал. Бар в «Чарли» оказался небольшим, несмотря на приличных размеров полуподвальное помещение. Группки людей теснились у столов. Бросалось в глаза чрезмерное обилие бород, но беретов, к счастью, не было. Гринго обменялся улыбками с вышибалой у двери и парой посетителей на пути к бару. Банни предположил, что Гринго бывал здесь и раньше, хотя нельзя было утверждать наверняка. Его напарник был из того сорта людей, которым инстинктивно улыбаются в ответ.

Справа от небольшого углового бара располагалась столь же маленькая сцена, которую, казалось, на девяносто процентов занимал рояль. За инструментом сидел невысокий мужчина с коротко стриженными жесткими серебристыми волосами. С выражением болезненной сосредоточенности на лице он давил на клавиши, извлекая из рояля отрывистую, но довольно приятную мелодию.

Гринго наклонился к уху Банни.

— Это хозяин заведения, Ноэль. Он виртуозно играет на пианино, только…

— Только что?

Внимательнее присмотревшись к пианисту, Банни заметил, что его голова резко дернулась влево, а с уст слетел непроизвольный крик:

— Ай да на хуй!

— У него это самое… как его там… — попытался вспомнить Гринго.

Брям-брям…

— Ай да жопа. Жопа!

— Синдром Туретта?[25] — предположил Банни.

— Да, да, тот самый.

— А разве он не мешает музицированию?

— Нет, если заведение принадлежит тебе. Честно говоря, к его недостатку привыкаешь удивительно быстро.

Какая-то парочка покинула тесную полукабину в углу и направилась к выходу. Гринго кивнул в сторону освободившихся мест, и они с Банни проскользнули за столик. Прислонившись спиной к стенке, Гринго оглядел зал.

— Видишь, амиго, все не так уж плохо.

— Ага, пока что.

— Ай да на хуй!

Один из элегантно одетых мужчин, сидевших за соседним столиком, громко расхохотался и произнес: «Ай да на хуй!» Его товарищи шикнули на него, хотя и с улыбками.

— Пока что… — повторил Банни.