и они с Венситом достигли взаимопонимания.
- Настолько, насколько мы можем за одну ночь, - вставил Венсит, медленно поворачивая голову, чтобы размять затекшие мышцы.
- И кто мог бы просить большего? Однако, клянусь Мечом, этого достаточно, чтобы заставить мужчину занервничать, услышав, как Венсит из Рума признает ограничение!
- Я никогда не претендовал на всемогущество, - мягко сказал Венсит.
- Просто сыграл свою роль! - фыркнул градани. - Я не жалуюсь, заметь. За эти годы ты вытащил меня с моей шкурой в целости и сохранности - более или менее - не из одной передряги.
- Но это такая большая шкура, - задумчиво сказал Венсит. - Конечно, ты же не так часто жалеешь о ее маленьком кусочке?
- По-моему, Томанак никогда не обещал, что мне не придется время от времени проливать кровь, - весело ответил Базел. - Буду рад замарать любого врага своей кровью, если так случится, что он сможет ее добыть.
- Рискованное дело, - пробормотал Венсит. - Но хватит любезностей. Базел, это Кенходэн, еще один слуга Бога Меча. Кенходэн, я понимаю, что это может показаться маловероятным, но этот комок мускулов одновременно является защитником Томанака и мастером меча Белхэйданского отделения Ордена Томанака. У него было слишком мало ума, чтобы выбрать надежного бога, так что не спрашивай его совета ни о чем важном. Но если тебе нужен совет по поводу пролития крови, лучшего советника не найти.
Предупреждение Венсита о природе этого своеобразного домашнего хозяйства сослужило Кенходэну хорошую службу. Как и тот факт, что он уже столкнулся с достаточным количеством невозможностей, чтобы его предубеждения приобрели определенную эластичность после выпитого пунша. Ничего из этого не было достаточно, чтобы удержать его глаза от расширения в эхо его изумления. Деве войны сотойи, возможно, не было никакого дела в империи Топора, особенно если она была замужем за градани, но это была просто безделушка по сравнению с понятием градани-защитника Томанака! Любого Бога Света, если честно, но Томанака?
И все же, встретив острый, оценивающий взгляд градани, обращенный на него, он обнаружил, что у него даже не возникло искушения усомниться в веселом представлении Венсита. Эти карие глаза были остры, как кинжалы, они смотрели из-за фасада безудержного смеха и маски трактирщика, которую Базел по какой-то причине решил надеть, и в них не было ничего от варварского разбойника, который был стереотипом градани среди других человеческих рас. В них были интеллект, юмор, уверенность и ум, такой же острый и прямой, как собственный меч Томанака. Эти глаза были самым далеким, что только можно вообразить, от варварских, и все же глубоко в них, за юмором и частью сострадания, таилось нечто более неумолимое, чем сталь, и беспощадное, как булава Бога войны. Что-то, что подсказало ему, что, какой бы нелепой ни была сама идея, Базел Кровавая Рука действительно был защитником Томанака.
Кенходэн понятия не имел, как это могло произойти. Если бы кто-нибудь спросил его, он бы поклялся, что этого не могло произойти, но когда его разум приспособился к новому потрясению, он понял, что действительно может видеть, как градани - особенно такой, как сидящий с другой стороны стола от него гигант - мог быть привлечен к службе Томанака.
Томанак был суровым богом, хранителем воинского кодекса, но это была лишь одна из его обязанностей, и далеко не самая важная. Третий ребенок Орра и Контифрио и второй по силе после самого Орра, он был генерал-капитаном Богов Света, богом, чья рука низвергла самого Фробуса, когда тот восстал против власти Орра. Помимо этого, он также был покровителем справедливости, Судьей князей и Мечом Света, которому его отец поручил следить за равновесием весов Орра. И точно так же, как он сам был больше, чем просто покровителем воинов, такими же были и его защитники. Правда, они славились своим боевым искусством, но их истинная функция заключалась в том, чтобы быть его Мечами в мире смертных, оружием, готовым к его руке для защиты слабых и отправления правосудия.
Как защитник Томанака, Базел, безусловно, был подходящим партнером для девы войны сотойи, и он также имел звание Рыцаря Большого креста Легиона Топора. Более того, он имел право на часть прибыли из казны Ордена, что только усугубляло загадку того, почему он держал таверну.
Конечно, этот последний вопрос был второстепенным, практически незначительным по сравнению со всеми другими загадками, разгуливающими под крышей таверны, о которой идет речь.
- Ты воин, не так ли? - задумчиво произнес градани. - Да, у тебя есть навыки для сильных ударов, но это твой навык?
- Венсит говорит, что да, но, боюсь, мне придется поверить ему на слово. - Кенходэн пожал плечами. - У меня нет памяти, чтобы судить по ней.
- Фу! - Базел со стуком поставил свою кружку с чаем. - Я ничего не знаю о потерянных воспоминаниях и чуть больше о волшебстве - и это слишком много для утешения - даже учитывая, что у меня сомнительный выбор друзей! Но это я действительно знаю. Не верь никому на слово в своем собственном мастерстве владения мечом, Кенходэн. Это совет или мнение, которое ты можешь спросить о корабле, доме или инвестициях, но знай себе цену с клинком или ожидай короткой жизни! У тебя есть меч?
- У меня нет ничего, кроме того, что ты видишь. Даже прошлого.
- Ну, что касается последнего, то я не так уж много могу поделать с прошлым. - Базел махнул мозолистой, странно сострадательной рукой в ответ на горькое самоуничижение, прозвучавшее в словах Кенходэна. - Но если нужен меч, то мы могли бы чем-то помочь. - Его яркие глаза метнулись к Венситу, ожившему от догадки, а затем к его жене. - Любимая, и где же ты спрятала старый меч Брандарка?
- В той ржавеющей коллекции скобяных изделий в твоей кладовой, вместе со всем другим оружием, которое ты когда-либо собирал, - ответила Лиана с определенной долей резкости.
- Ну, будь хорошей девочкой и достань его! Вот человек дела без клинка, и я думаю, что маленькому человеку было бы приятно пасть ниц, если бы мы использовали его меч, чтобы все исправить.
- Хорошо, но твой чай может остыть, пока ты ждешь. Ты держишь это место в таком состоянии, что мне могут потребоваться часы, чтобы найти его.
Она грациозно поднялась и ушла, в ее глазах горел огонь вызова, и Базел бросил взгляд ей вслед, прежде чем наклонился
