забытого…. …. Впрочем, мне это только на руку. Я помогу вам устроиться. У меня большие связи, знаете ли….
— Не знаю, но благодарю за такой по-настоящему искренний порыв помочь ближнему.
Нет, она совершенно не понимает сарказма, и собралась замуж за Виторрио? Сарказм это же единственный язык общения известный ему. Они что совсем не разговаривают?
— Правда на что вы сгодитесь… Но да ладно, я устрою вас какой-нибудь дуэнью, а там уже сами. Главное, чтобы здесь не появлялись.
— Всенепременно. А теперь простите меня, мне пора возвращаться.
Хорошее настроение совершенно испортилось. Но из всего плохого может выйти что-то полезное, думала Эмилина, медленно ступая в сторону своего временного дома. — Кто знает? Может действительно поможет с работой, и тогда обе попрощаются навсегда и пойдут своими путями. А то что эта дама вознамерилась стать женой Виторрио, что же, это его головная боль. Уже с легким сердцем девушка шла вдоль аллеи когда услышала странный шорох. Развернувшись на 180 градусов, она присмотрелась…но ничего не увидела, уже сделала шаг вперед когда прозвучало шепелявое..
--сссссссссс……вкусссссссссссннааяяяя……ссссссссссоооччннаяяяя…..сссссссс –
девушка отпрыгнула, и упала прямо на пятую точку. Боль разнеслась в еще не полностью зажившей ноге. Она стала крутить головой, пытаясь понять откуда исходит этот звук, и кто тут сочный и вкусный. Только ко бы не она, только бы не она….Эмилина успокаивала дыхание. Надзиратель уже был рядом, и так же напряженно вглядывался вперед. Ничего не увидев, он изрек свои первые слова.
— Ничего нет. — резкий голос
Не знаю, чему удивилась Эмилина больше, этим пару слов, или тому что теперь у нее в голове голоса появляются. Вот беда, только ногу вылечила, голова повредилась.
— Значит не немой? Просто не хочешь разговаривать.
Молчание. Вглядываясь впервые в его черты, Эмилина неожиданно заметила как его черные волосы, стали на секунду более золотистого оттенка цвета. Казалось, весь его облик на секунду зарябил, девушка закрыла глаза и выдохнула. Открыв их, все было таким же как прежде. Надзиратель выглядел так же как и всегда, высокий с грубыми большими чертами лица, щетиной и абсолютно пустым взглядом, смотрящим куда-то вдаль.
Руку не подал. Она вставала сама, кое-как, без присущей дамам грациозности, ругаясь тихо себе под нос, и пытаясь сохранить какое-то подобие равновесия.
— Достаточно на сегодня прогулок и впечатлений, — выдохнула она. И пошла вперед.
Молчаливый и бесшумный, страж двинулся за ней сверля ей спину тяжёлым взглядом.
Глава 7
— Доброе утро, мадам! — ворвалась в комнату Уна, раскрывая шторы и впуская в комнату солнечный свет. Эмилина сонно потянулась на кровати.
— Доброе утро! Произнесла она, вставая и направляясь в уборную комнату, чтобы начать умываться. — Ты сегодня рано. — улыбнулась она. У нас что-то есть на повестке дня?
— Так, граф же вернулся. Он дал распоряжение привести вас в малую столовую, позавтракать с ним. Я вам такие платья красивые принесла, тоже от графа, просто загляденье.
Эмилина, которая вышла из ванной с немного влажным лицом скептически посмотрела на новые платья. Действительно шикарные. Она никогда не носила такие красивые. Что же, придется принять, своих то вещей у нее нет, только несколько платьев с чужого плеча, которые ей дали по приезду. Уна помогла ей одеть шелковое серебристое легкое платье, которое нежно обволакивало стройную девичью фигурку, с высокой грудью, тонкой талией и покатыми бедрами. Декольте хоть и было прикрыто, как и плечи, девушка все равно чувствовала себя неловко. Она привыкла к серым платьям балахонам, скрывающим все прелести, которые она носила у отца, или хотя бы платья с пышной юбкой как носили в королевстве — Диране, но никак, не платье, которое хоть и нельзя назвать открытом, но оно словно бы повторяло силуэт девушки, при этом не облегая плотно.
Уна стала усердно работать над волосами, пытаясь расчесать гущу светлых кудрей до пояса. Пыхтя и причитая, она все же справилась с задачей, и подняв их наверх, выпустив лишь пару прядей сзади, произнесла…
— Какая же вы красивая! Просто загляденье! Графу очень-очень понравится.
— Очень-очень не надо….- неуверенно протянула девушка, и не сдержавшись произнесла, — потому что это очень-очень не понравится Уриле, а мне искренне не хочется пересекаться с дамой сердца графа когда-либо еще.
— Да какая дама сердца? Они знаю друг друга с детства, она дружила с сестрой графа, и влюблена в него с детских лет. Но поговаривают, что нет у них ничего… Вот, и я готова руку на отсечение дать, что привирают те кто говорят, будто бы она с графом в близких отношениях. — уверенно проговорила она скривив веснущатый носик. — И вообще, не нравится мне она. Она сказала когда-то, что я браслет у нее умыкнула, золотой, ох я плакала да графа, умоляла поверить мне, да не выгонять меня…я ведь сирота, куда денусь то. Вот он и сжалился, и браслет потом нашелся у госпожи. Не знаю где она его затеряла сама, а только неправильно это обвинять кого-то без доказательств то. Но вы это, — не говорите никому, что я вам так все рассказываю. — отвела она глаза в сторону смутившись на долю секунды, но тут же воодушевившись, получив теплую улыбку от госпожи в отражение зеркала. — Вот и готово, красота.
Эмилина поднялась и подошла к зеркалу. Красивая незнакомая девушка с большими голубыми глазами, которые сияли, нежными чертами лица, и пухлыми розовыми губами смотрела на нее в упор. Приподнятая прическа открывала красивый овал лица, на нежных щеках виднелись милые едва заметные ямочки, когда девушка улыбалась, а пару спиралек светлых волос были выпущены из прически и создавали образ эфемерности, легкости и нежности.
Странно, она никогда не думала о себе как о красивой девушки, хотя говорили, что мать ее была неописуемой красавицей. Снежной госпожой, так иногда ее называли. И вот теперь, она, Эмилина, больше чем когда-либо могла надеяться, была похожа на свою маму. От этих мыслей глаза девушки увлажнились.
— Не понравилось? — расстроенно спросила Уна.
— Нет, понравилось. Очень понравилось. Пойдем.
Граф Виторрио сидел в малой столовой и пил горький кофе, читая новости в Вестнике. Настроение у него было прескверное, мало того что носился по пятам исчадий Хаоса больше недели, так и не обнаружив,
