неотложных дел. За хлопотами незаметно наступал вечер, ведь зимний день такой короткий.
Вечером, когда Трумм опять напоминал о книге, Чаромора, как обычно, отвечала ему: «Ты прав», а сама ставила на стол чайные чашки и раскладывала их любимую игру.
Во время игры Чаромора всегда приходила в необычайный азарт. Ей ужасно хотелось выиграть. Поэтому нередко случалось, что когда Трумм бросал кубик, ему выпадали сплошные двойки, а Чароморе — шестёрка за шестёркой.
Как-то вечером они опять пили чай и играли. За окнами трещал мороз. Землю освещала яркая луна.
Игра шла уже вовсю, а кубик ещё ни разу не побывал в руках капитана, и на карте, указывающей маршрут путешествия, не было ни одной его фишки. Зато почти все фишки Чароморы завершили свой путь вокруг света. И вот, когда Чаромора стала последний раз бросать кубик, за окном что-то зашуршало. Чаромора стала всматриваться в заоконную темь и отвлеклась от игры. На этот раз у неё выпала тройка. Это раздосадовало Чаромору, но что сделано, то сделано. Теперь она могла пройти только три шага. Сделав свой ход, она нетерпеливо встала и подошла к окну. На подоконнике, нахохлившись, сидела продрогшая чайка.
— Иди же погрейся, золотко! — позвала Чаромора чайку, открыла окно и впустила её в комнату. — Ты спутала мне игру.
Наконец-то кубик оказался в руках Трумма. Капитан поболтал его в сложенных лодочкой ладонях и бросил на стол. Кубик томительно долго катился по столу, и Трумм с тревогой следил за его движением. Наконец тот остановился.
— Шестёрка! — радостно закричал счастливый Трумм.
Чаромора сразу же отвернулась от чайки и, недовольная, подошла к столу. Она посмотрела на Трумма, посмотрела на кубик и нахмурила брови. И кубик вдруг снова покатился по столу, перевернулся и лёг двойкой кверху.
— Ну, как видно, в игре тебе не везёт, — усмехнулась Чаромора. — Кому не везёт в игре, тому везёт в любви.
Она ловко схватила кубик, быстро накатала столько очков, сколько ей было необходимо для победы, и — выиграла.
— Я победила! — воскликнула Чаромора и рассмеялась. Но теперь Трумм рассердился не на шутку.
— Милая Эммелина, — сказал он, — ты же плутуешь!
Он встал, схватил с вешалки шапку и тужурку, оделся, нахлобучил шапку на голову и рывком открыл дверь.
— Я ухожу, — бросил он в справедливом гневе. — Ни минуты не хочу оставаться под одной крышей с такой плутовкой и обманщицей.
И капитан энергично зашагал к берегу. Он решил вернуться в город. Ведь, в конце-то концов, там его ждал большой и уютный дом. Но, пройдя совсем немного, Трумм почувствовал, как сердце заныло от тоски. Ему стало жаль расставаться с ненаглядной Чароморой.
«Старому человеку нельзя так горячиться, — подумал он. — Неужели мне трудно уступить Эммелине маленький выигрыш, если он доставляет ей такую большую радость?»
Трумм повернул назад и зашагал по протоптанной тропке обратно. Луна освещала сквозь сосновые ветки землю, снег под деревьями был разрисован тёмными пятнами теней и яркими бликами лунного света. Капитан всё шёл и шёл, пока вдруг не заметил, что идёт он слишком уж долго. Давно бы пора ему дойти до избушки Чароморы, но её всё не было, и, кроме холодного лунного сияния, не светил ни один огонёк.
Трумм ускорил шаг, чтобы вернуться домой до того, как Чаромора ляжет спать. Ему было очень холодно, да и ноги порядком устали. Только теперь Трумм догадался, что заблудился. Но бывалого капитана дальнего плавания это не очень встревожило. Кто умеет вести по звёздам корабль, тот легко найдёт дорогу под ясным небом и на земле. Трумм высмотрел сосну, ветви которой начинались почти от земли, залез на её верхушку, огляделся, нашёл Полярную звезду и снова нетерпеливо спустился на землю. Уже на ходу он определил, где находится, и высчитал в уме направление к дому Чароморы. В ту сторону он и направился.
Проваливаясь в глубокий снег, капитан брёл через лес, через занесённые снегом полянки, снова через лес и кустарник. Он так спешил, будто за ним кто-то гнался. И в то же время не забывал поглядывать на мерцающие сквозь ветви деревьев звёзды. Но избушки и след простыл. В сердце капитана закралась тревога. И тем сильнее затосковал он по Чароморе, по жаркому очагу в её избушке.
Трумм продрог до мозга костей, от холода у него одеревенели руки и ноги. Глаза уже ничего не видели, уши не слышали, страх сжимал сердце.
Наконец он понял, что с ним происходит что-то неладное. Неведомая сила гнала его вперёд, и он, шатаясь от усталости, всё шёл и шёл.
• • •
А Чаромора сидела в избушке и плакала.
— Ох ты моя горемычная, вот он тебя и покинул! — всхлипывала она. — Это даже к лучшему! Не нужен он тебе, этот жестокий и бессердечный Трумм! Ну и пусть уходит, раз ему так хочется! Пусть идёт, идёт и идёт!
Разъярённая Чаромора кричала и барабанила кулаком по игре «Кругосветное путешествие» до тех пор, пока все фишки не покатились на пол. Тут сердце Чароморы снова разжалобилось, и слёзы опять закапали по щекам. Она полезла под стол собирать фишки.
— Бедная, отвергнутая Чаромора, — причитала она, ползая на четвереньках по полу. — Значит, пришёл конец твоему недолгому счастью! Это безудержная страсть к игре погубила тебя!
Слёзы затуманили ей глаза, она не могла найти ни одной фишки. Как груда злосчастья, сидела Чаромора на полу посреди комнаты — волосы растрёпанные, нос красный, глаза опухшие. Она всхлипывала и всхлипывала, пока не уснула тут же на полу.
На рассвете Чаромора очнулась от короткого тревожного сна. Комнату выстудило, и старуха дрожала от холода. Она хотела развести в очаге огонь, но дрова кончились, и ей пришлось выйти за ними во двор.
Чаромора стояла у поленницы и накладывала поленья на согнутую в локте руку, когда ей вдруг показалось, что она слышит шаги Трумма. От неожиданности Чаромора уронила дрова и повернулась.
И правда: со стороны леса приближался капитан Трумм. Он шагал напрямик к ней, бледный до синевы, и глазами, полными ужаса, глядел неподвижно перед собой. Он всё шёл и шёл, но ноги у него одеревенели, и шаг был короткий и неуверенный.
Неожиданно Трумм под прямым углом свернул
