олископы с криками и визгами собирают свои картохи и устремляются к кораблям.
Очухавшийся Герц Акимович и Джон Смит бежали за ними следом и кричали:
— Кто убытки будет возмещать?!
Я рухнула на грязь в лужу и продолжила истерично хохотать. Понимая, что жить буду, что мужчины, хоть и потрепанные, тоже не помрут.
Дождь прекратился. Небо просветлело. Появилось жаркое солнышко. Прибежали койоты, прилетели птицы. Вокруг воцарилось спокойствие.
Одна мысль мне покоя не давала. Третий раз нас спасло чудо! Но как долго нам будет так везти? Думаеца в четвертый раз фортуна обойдет нас стороной. Так дело не пойдёт! Если эти иноземные засранцы будут так нас пугать, мы, точнее я, долго не протяну. Поэтому нужно, что-то предпринять. Найти защиту против них!
И так, что мы имеет в борьбе против пришельцев? Я стала загибать грязные пальцы: они бояться хлорки, койотов и скорпионов. Возможно, и ещё чего-нибудь бояться, но это надо проверить в поле, так сказать опытным путем.
— Мигель! — заорала я.
— Чего орёшь то?
Мигель подошел ближе, неся с собой ведро и швабру, поставил их возле меня. Мне стало спокойнее.
Ой, мальчик мой! Я нежно ему улыбнулась и протянула целёхонькую светящуюся табличку, которую он постоянно таскал с собой. Мальчишка расплылся в довольной улыбке, схватил своё сокровище.
— Нам надо больше информации. У кого её можно добыть? — но чтоб не возгордился, грозно посмотрела на него и Мигель сразу ответил на мой вопрос.
— За пределами малой медведицы живут виняхинцы. Они считаются самыми мудрыми их всех, кто к нам прилетает. Попросим у них информацию.
— А когда они прилетят? — задержав дыхание, спросила я.
Это же надо самые мудрые инопланетяне! Сколько же они могут знать! И много, наверное, ещё чего могут!
— Так завтра вечером будут, — Мигель посмотрел свою табличку. — Они как раз в гости к голодункусам летят. Там праздник тысячелетия намечается.
— Ура! Ну, держитесь Виняхинцы, Нюра будет вас встречать! — проговорила я воинственно.
Мигель рассмеялся. Я обиделась и кинула в него швабру и ведро. Промахнулась. Пацан убежал, я за ним.
— Сущие дети, — пожаловался Герц Акимович полковнику.
— Да, вы правы, воспитывать и воспитывать, — ответил ему Джон Смит и закурил сигару.
Глава 7
На следующий день мои мужчины убирали разрушения, развалы и мусор, оставленный после себя олископами. Я специально их оставила снаружи, чтобы при прилете новых гостей они были раздражены и готовы ко всему. Например, вытребовать компенсацию за несостоявшийся локальный конец света.
А я тем временем очень усердно готовилась к прилету виняхинцев. Отдраила до блеска магазин и жилой этаж. Ох, сколько же грязи вычистила отудова! Мамочка дорагая! Они поди тут совсем не убирались со времен постройки. Ну, ничего, теперь у них есть я! Чистота и порядок залог здоровья! Хотя в нашем случае залог здоровья не попадать под горячую руку пришельцев. Ох, что-то я опять загрустила. Долой скуку!
Вошла в столовую и решила для мудрейших накрыть роскошный стол. Ну, чтобы вот прямо по-нашему! От всей души! Аппарат для приготовления еды пыхтел, пыжился, из него валил то пар, то дым. Но, в конце концов, стол ломился от разносолов и различных яств. И самое главное, я и аппарат приготовили отменный вишнёвый компот! Ну, держитесь виняхинцы!
Выбежала из столовой повернула направо к личным комнатам. По-быстрому освежилась. Переоделась в роскошный сарафан и белую рубаху. Заплела косу и перекинула её через плечо. Схватила расшитое льняное полотенце и побежала наверх. Встречать дорогих гостей хлебом и солью.
На лавочке сидели недовольные мужчины и жмурились от ярких лучей солнца. Я не обратила внимания на возмущенное бурчание Мигеля, схватила его, вытерла лицо от грязи, всучила ему полотенце и водрузила на вытянутые руки каравай с солонкой.
— Эм, Нюрочка, — робко обратился ко мне Герц Акимович, — ты привезла с собой русский народный сарафан для лучшей конспирации? Чтобы нас наверняка не приняли за иностранцев?
— Цыц! — грозно посмотрела на ученого. — Не мешайте мне налаживать контакты с внеземными цивилизациями. Я молчу про несколько ящиков водки и сала, которые хранятся в холодильной камере. Вот и вы закройте глаза на мой внешний вид!
Герц зло пожевал губами, но подумав, что я могу и вылить запасы, решил не продолжать этот разговор. А вот Джон прямо поразил меня.
— Эх, хороша красотка! — мечтательно сказал он, рассматривая меня сверху вниз.
«Вот старый дурак!» — возмутилась я про себя и гордо подняла подбородок, повела плечами и устремила свой взгляд на яркое солнышко. Его как раз закрывали белые пушистые облачка, которые опускались всё ниже и ниже. Внутри облачков сверкали золотистые огоньки. И когда они опустились на песок, озаренные лучами солнца, не поднялось ни песчинки! Не прозвучало ни звука! Вдруг ватные облачка развеялись и на свет показались гладкие золотистые яички, размером с взрослого слона, парящие над землей. Потом они завертелись, как юла и разломись ровной линией пополам, и повисли в воздухе разломом вниз. Из половинок яичка посыпались трубочки в белых платьишках. Это и были виняхинцы, самые мудрые в галактике. Не больше полуметра и походили на длинные и тонкие трубочки, с ручками и ножками как верёвочки, на спинках сквозь прорези в белых платьях, трепыхалось два общипанных крыла.
— Сегодня посадка прошла успешно, — голос предводителя виняхинцев был гортанный, да ещё тянул последнюю гласную в слове.
— Вышли мы гостей встречать! Хлебом-солью привечать! — заголосила я, подталкивая Мигеля к ним, — Будемте знакомы! Нам на радость погостите столько, сколько захотите!
Пришельца молчали, мои мужчины тоже. Пришлось всё брать в свои руки. Отломила кусок от каравая, хорошенько его посолила и протянула виняхинцу. У него из палочки, где я определила, что должно быть лицо, вылез рот и уточнил:
— Это еда?
— Да, — кивнула я, — для дорогих гостей!
Он осторожно взял кусочек. Тут же из палочки повыше рта вылез нос и понюхал подношение. Ничего противоестественного в нём не обнаружил и положил кусок к себе в рот, прожевал и сказал:
— Это очень солёное, не привычно!
— Пойдёмте, гости дорогие к столу! — пригласила я их и указала на вход в магазин.
Веселой толпой: шесть невозмутимых виняхинцев, у которых даже глаза и уши повылазили, я, Мигель еле сдерживающийся, чтобы не рассмеяться, опешивший от происходящего Джон и недовольный Герц, вошли в лифт. Спустились на первый этаж и разместились в столовой.
Гости дорогие озадаченно озирались, трогали кушанья, принюхивались. На это было забавно смотреть. Ну а как ещё, когда из трубочек поочередно, то глаза, то нос, то рот, то ухо появляется. Ох и
