— А что с Заразой? — спросил наблюдательный детектив. — Самара, ты что просрал ключи и не мог догадаться как попасть внутрь?
Я выдохнул сквозь зубы.
— Не начинай, или клянусь Леди…
— Да бог с ним, у меня есть отличная новость, — сказал Ретро, и мы с долговязым уже знали, что произойдет дальше.
— Включи кондиционер на полную, — быстро сказал Сэт. — Я не вынесу этой духоты.
— Он и так на максимуме, майор.
— Тогда радио!
— Мои близнецы задумали снимать видео для продажи, — радостно гаркнул Ретро. — Это принесет им тысячи номов. Как только они проснуться, конечно.
Внутри Заразы установилось тягостное молчание. Якоб с улыбкой «Папаши № 1» глядел то на меня, то на Сэта. Глаза его остекленели, как у высохшего.
Иногда меня одолевала искренняя досада за этого хорошего, но так глупо сломавшегося человека. Детишки медленно, но, верно, тащили рассудок Фитцвиля к выгребной яме. Он этого не замечал, потому что слепое потакание близнецам было вызвано нездоровыми угрызениями совести. Тем временем их образ жизни постоянно испытывал терпение Якоба — это его подтачивало, и грозило раздавить совершенно.
— Ты имеешь ввиду такое видео? — спросил я бесцветным голосом.
— Ну, взрослое, свободное кино, — вдохновленно говорил Якоб, вращая кистью. — Конечно, я его смотреть не буду, оно слишком откровенное на мой старомодный взгляд…
— Белые ели, — прошептал Сэт с ухмылкой. — Почему я набрал в контору только безумцев? Один боится огня, как первобытная крыса, другой радуется, что его дети лезут друг…
— Но вот вы, — продолжал «Папаша № 1», никого не слушая, — вполне могли бы ознакомится и высказать свое мнение. Детишкам очень важны отзывы опытных зрителей.
Если б я мог, то закрыл бы глаза, но мне нужно было смотреть на дорогу. Это… Это было чересчур даже для Ретро с его помешательством на двух декадентах. Декадентах, которых, к сожалению, не превратили в золотые скрипки, пока это еще имело смысл. Теперь близнецов не переплавить даже в ночные горшки. Они будут получать удовольствие от работы, и ввергнут садистов в ужас.
— Нет, — ответил я как можно сдержаннее. — Без обид старик, но я привык расслабляется, разглядывая пятно от затопления на стене. Оно в моей конурке. Выглядит в точности как обнаженная Лара де Линдесс в свои лучшие годы. А у Сэта не стоит на лонгатов.
— Именно.
— Понимаю, — в голосе Ретро звучала легкая досада.
Наступила неловкая пауза, мы с майором пытались обменяться мысленными «ну и ну». К счастью, детектив уже переключался. Приходил в себя.
— У всех свои пристрастия… Ладно. Что там по работе, вождь? Мне бы не помешала наличка.
Во взгляд Ретро вернулась жесткость и острота разума. Пропала дурацкая ухмылка. Это снова был Якоб Фитцвиль в своей лучшей ипостаси. Лучшее, на что мы могли рассчитывать.
— Еще один, — буркнул Сэт. — Мои маленькие требовательные дети…
Я сверкнул глазами через плечо, и тут уж майор задница вздрогнул и поспешил сравнить нас с более уместными созданиями.
— Мои назойливые мясные мухи, — поправился палочник. — Мои подкожные паразиты. Неужели вы думаете, что я решил осквернить вами салон безо всякого повода? Да будет вам известно, что весь остаток душной, бесперспективной ночи я вел переговоры с несколькими людьми. У меня есть предчувствие, что скоро мы окажемся в двух шагах от амнистии.
Он всегда так говорит. Обычно это значит, что у нас появился шанс заработать на сигареты, скрученные из бороды мертвого бродяги.
— Сразу с несколькими? — ухмыльнулся Ретро. — И сколько же мертвых проституток нам придётся спрятать на этот раз? Вот бы они были фугами. В обычный мешок для мусора влезет как минимум три синих бревнышка.
— Из них можно будет сложить поленницу и сжечь за городом, — поддержал я.
— Господин Фитцвиль, господин де Хин, — тон у Сэта был такой, что мы с Якобом моментально перестали страдать от жары. — Хочу вас предупредить, что, если вы еще раз вспомните при мне об этих… подработках, я вышвырну вас прочь. Из конторы и моей жизни. Мне до сих пор трудно поверить, что у нашего Общества осталась хоть какая-то репутация после этих делишек.
Он помолчал, скривив красивое личико.
— Я сделал это для вас, кретины, и вот как вы отвечаете. Шутите над этой мерзостью. Никогда, — слышите? — мы больше не станем утилизировать трупы. Даже если мне для этого придется пожертвовать тобой де Хин.
Если вы сейчас подумали, что господин Холейгула существовал в этом мире как воплощение нравственности, и был крайне принципиален в подборе дел, то… Нет. Тут все дело в обычной брезгливости. У палочников есть понятие — близкий слуга. Тот, кто прислуживает ему чаще других, и почти всегда находится рядом. Такие слуги в уродливом палочном восприятии становятся как бы продолжением и без того длинных конечностей. И это не просто треп про сибаритские замашки. Тут имеет место сильная… забыл слово… в общем, эмоция, когда люди переживают друг за друга. Только в случае палочника, переживает он именно за руку в виде человека.
И эта рука касалась мертвецов. В том числе шлюх. Из отсталых.
Сэт неделю душил пальцы одеколоном.
— Простите шеф, — Ретро кашлянул в кулак. — Я думал мы можем об этом шутить, именно потому, что контора уже завязала с такими делами. Только между собой, разумеется.
— Сначала между собой, — сварливо тянул палочник. — Потом с каким-нибудь доходягой в смердящих алкогольных ямах. А потом ко мне явятся ребята Морслиба. Хотите сделать меня таким же нищим как вы?
— Нет, — честно ответил я. — Вам бы это не понравилось. Быть таким же нищим как мы. Спасибо, что жертвовали душевным равновесием ради нашей зарплаты.
Я засунул язык максимально глубоко, на сколько мне хватало собственной брезгливости. Но не потому, что хотел угодить. Как я уже говорил, ворчание Сэта было мелкой теркой для натирания моего мозга в макароны.
— Я все время это делаю, — не клюнул палочник. — Каждый раз как отсчитываю вам номиналы, во мне увядают белые ели.
Не спрашивайте. Это что-то из их фольклора.
Чтобы отвлечь его, Ретро начал рассказывать об одном деле, в котором фигурировал лонгат-фермер выращивавший картофель в
