Вот, кажется, такой же, каким был утром, но что-то не дает покоя. Выбивается из привычного образа.
Хмурюсь и еще раз осматриваю мужчину. Пробегаюсь по лицу, шее, одежде. Всё то же самое. Что же тогда зацепило?
Краем глаза фиксирую легкое сжатие руки в кулак и понимаю — вот оно! Костяшки пальцев сбитые, покрасневшие. Значит…
— Ты его избил. — не спрашиваю, утверждаю. Голос немного сипит со сна, и я прокашливаюсь.
Ловлю реакцию Игната на свои слова, но кроме чуть сузившихся глаз, — ничего. Полное спокойствие.
Нет, я не осуждаю его действий, просто констатирую факт. Никогда не относила себя к пацифистам. Скорее, я за равноправие и равновесие. В том смысле, что каждому прилетит «ответка». И что бы не сделал этому уроду начбез, я рада. Потому что тот получил по заслугам. А много или мало, это вопрос второстепенный. Но, если вспомнить вчерашнего Майского, «мало» там быть не может.
— Да. — вот и весь ответ. Что ж, другого я и не жду.
— Спасибо, — киваю и чуть растягиваю губы, обозначая улыбку. Я ему, и правда, очень благодарна. За помощь, за заступничество, за желание защитить.
Не знаю почему, Майский всегда относился ко мне хорошо. Предупредительно. Даже чуточку заинтересованно. Хотя вчера всё было ровно, никакого лишнего интереса. Если не брать поцелуй перед сном. Но это могло произойти просто на автомате.
Игнат, не торопясь, встает из кресла, подходит и придерживает за предплечье, помогая подняться с дивана.
Замечаю на часах начало девятого. Ого, проспала почти половину дня.
— Пошли на кухню. Посмотрим твои руки и ужинать будем. — моё запястье он так и не отпускает, хотя попытку отстраниться я предпринимаю. Держит крепко, но максимально осторожно, чтобы не причинить боли или вреда.
От его близости мурашки бегут по коже. Он нереально крупный по сравнению со мной. Теряюсь от такого близкого присутствия и чувствую себя немного скованно.
Действия Майского нетипичны. Я совершенно перестаю понимать его поведение.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он так, будто это ему важно.
Вопрос удивляет, хотя и не должен. Пытаюсь расслабить плечи и дышать ровнее, пока иду с хозяином дома за руку.
«Как школьники», — приходит странная мысль, вызывая мимолетную улыбку.
— Лучше, чем выгляжу. Почти не болит.
Замечаю, что Игнат повернулся ко мне, но делаю вид, что рассматриваю интерьер. Так спокойнее. Слишком близко мы друг к другу.
Да, Майский шикарен, нереально крут и безумно привлекателен. Но он не для меня. Я могу любоваться им только на расстоянии. Безопасном. А сейчас этого нет.
— Лера, расслабься. Набрасываться я на тебя не планирую. — словно мысли читает, и я выдыхаю напряжение. Пока не слышу продолжения. — В ближайшую неделю точно.
Резко поворачиваю голову, пытаясь понять, что это за шутка такая. Но он совершенно серьезен. Молчит.
Доводит меня до барной стойки, помогает забраться на стул. А потом опирается обеими руками о столешницу, берёт в кольцо. Немного нависает, глядя в глаза. Непроизвольно отклоняюсь назад и упираюсь спиной в спинку стула. Чувствую себя в западне, но страха нет. Скорее испуг от неожиданности.
— Я тебе противен?
Такого вопроса не ожидаю, потому отвечаю, не задумываясь.
— Н-нет.
— Хорошо. Тогда, чтоб не было недопонимания. Я. Тебя. Не. Отпущу.
— Да, — прокашливаюсь, подавившись немного воздухом. — Я помню, что гощу здесь.
Пробегаю глазами по его лицу. Серо-зеленым омутам, носу, губам, щетине на подбородке и скулах. Возвращаюсь назад к глазам. И пространство вокруг начинает сужаться. Воздух сгущается. Сглатываю.
— Два месяца. — добавляю чуть тише. — Из-за Марова.
— Ну, считай, что пока так.
— Я не совсем понимаю. — хмурюсь, анализируя информацию.
— Ну ты же умненькая девочка, Лера. Не думаешь же, что я привожу домой всех, кому грозит опасность?
Отрицательно качаю головой.
— А если еще не осознала, то объясняю. Ты мне нравишься. И я хочу, чтобы ты жила здесь со мной. Постоянно.
И вроде бы Майской совершенно спокоен, словно обсуждает совершенно обыденные вещи.
Но нет.
Я замечаю и чуть сильнее необходимого сжатые челюсти, и немного прищуренный острый взгляд. За маской показного равнодушия скрывается опасный хищник. Который ни за что не примет отказа.
- В качестве кого?
— Моей женщины.
Отвечает уверенно, без запинки. Уже всё решил. За нас обоих.
— То есть со всеми вытекающими из этого последствиями?
Начинаю дышать глубже и медленнее, стараясь сдержать зачастившее сердце. Чувствую, как немного ведет голову от напряжения, а руки подрагивают.
— Совершенно верно.
— И секс в них входит? — произношу практически беззвучно.
— Обязательно.
— Но ты же меня совсем не знаешь. Я… Я не смогу…
— Сможешь. — ни секунды не сомневается он.
— А отказаться…?
Ух! Вот это прищур. Можно даже не продолжать. И тем более не ждать ответных слов. Всё написано на лице заглавными буквами.
— Заставишь?
— Лера! Я не собираюсь тебя насиловать. — рычит Игнат. Вот как есть рычит. Не слышала никогда. Но впечатляет. Даже мелкие волоски на шее вздыбились. — Просто обрисовываю ситуацию. Чтобы ты знала и начинала ко мне привыкать. Поверь, я сумею доставить тебе удовольствие.
— То есть это не предложение?
— Правильно понимаешь.
Отрицательно качаю головой. Совершенно очумевшая от его заявлений.
— Я… Мне нужно подумать…
— Думай, — кивает он и отстраняется. Снова спокойный, как удав. — Но много времени я тебе не дам. Ни к чему. Только накрутишь себя зазря.
И, подтверждая то, что тема закрыта, начинает спокойно разбинтовывать мне руки. Царапины и трещинки уже подсохли и больше не кровят. Обработав их йодом, решаем не бинтовать, а заклеиваем пластырем.
