Берлине Уильямом Э. Доддом Крейн высказал мнение, что немецкие евреи "заслужили то, что они получают".[89] Именно Додд вспоминал, что Крейн "многое сделал для того, чтобы вызвать революцию Керенского [в России], которая привела к коммунизму".[90]
В конце 1913 года Вудро Вильсон предложил Крейну занять вакантный пост посла в Санкт-Петербурге. Крейн подумал-подумал, но в конце концов отказался.[91] Причина заключалась в том, что Крейн и другие знали, что он был полезнее как частное лицо. В 1915 году один из друзей и поклонников Крейна, Чарльз Маккарти, предупредил полковника Хауса, чтобы тот не приглашал Крейна в правительство, потому что интересам страны было бы лучше, если бы он продолжал "делать именно то, что он делает сейчас".[92] А что именно он делал?
Джейкоб Шифф, "еврейский мститель"
Единственным человеком, который мог дать Чарльзу Крейну фору в том, что касалось российско-американских отношений, был Джейкоб Генри Шифф. То, чего Шиффу не хватало в инсайдерских связях Крейна в Вашингтоне и Санкт-Петербурге, он восполнил явной решимостью, финансовым влиянием и созданием раннего "еврейского лобби" в Америке. Он направил это лобби к единственной цели: положить конец неравенству и преследованиям российских евреев, а также разорить правительство, которое издевалось над ними.
Шифф родился во Франкфурте-на-Майне в 1847 году, один из четырех сыновей Моисея Якоба Шиффа, мелкого банкира и брокера, связанного с Ротшильдами. Хотя Шиффы ни в коем случае не были такими богатыми или известными, как последние, они были старинной франкфуртской семьёй с корнями, уходящими в XIV век. Через брак они были связаны с другими немецко-еврейскими семьями, такими как Адлеры, Оппенгеймеры и Вертхаймеры. Эти связи не случайны. Поколения смешанных браков и создание взаимосвязанных "двоюродных братьев" образуют Мишпоча, или расширенную семью, которая связывает людей способами, не очевидными для постороннего.
Продолжая заниматься семейным бизнесом, молодой Джейкоб впервые приехал в США сразу после Гражданской войны и стал партнёром в просуществовавшей недолго фирме "Budge & Schiff". Он стал американским гражданином в 1870 году, но в следующем году вернулся в недавно объединённый рейх. В 1874 году он вернулся в Нью-Йорк по настоянию Соломона Леба, одного из партнеров-основателей "Kuhn, Loeb & Co", торгового предприятия, которое превратилось в инвестиционный банк. Первоначальный взлёт Шиффа в фирме был в основном обусловлен одним простым фактом: он женился на дочери Леба. После ухода Соломона Леба на пенсию в 1885 году Шифф стал основной руководящей силой. Вплоть до своей смерти в 1920 году он вел банк к большому успеху, используя проницательность, мужество и, когда это было необходимо, железный кулак.
Хотя он мог быть приветливым и чрезвычайно щедрым, стиль управления Шиффа, как в офисе, так и дома, тяготел к автократическому. Некоторые видели в нем "неприятного персонажа, который постоянно приставал к членам своей семьи" и почти ко всем остальным.[93] Другие называли его "грозным".[94] Хотя он избегал всего явно незаконного в бизнесе, его этика "иногда была двойственной".[95] Другими словами, когда он был полон решимости что-то сделать, он находил способ это сделать.
Шифф и его партнеры из "Kuhn Loeb" "сыграли важную роль в привлечении европейских средств к новым предприятиям на американском континенте".[96] Шифф был описан как член "небольшого международного сообщества", в которое входили Макс Варбург (Гамбург и Берлин), Эрнест Кассель (Лондон), Вертхайм и Гумпертц (Амстердам), Эдуард Нетцлин (Париж) и Франц Филипсон (Брюссель). Биограф Касселя Брайан Коннелл сказал, что эти люди "поддерживали между собой достоверно точную сеть экономической, политической и финансовой разведки на самом высоком уровне".[97] Кассель, который выразил большое восхищение всем этим, добавил, что "паутина их коммуникаций трепетала при малейшем прикосновении". "Они могли бы прекратить поддержку здесь, предоставить дополнительные средства там, — добавил он, — и перемещать огромные суммы денег с молниеносной быстротой и тайно из одного уголка своих финансовых империй и влиять на политические решения десятков стран".
Возможно, само собой разумеется, что Шифф, Варбург, Кассель и другие были не просто международными банкирами, но, по крайней мере, по происхождению, международными еврейскими банкирами. Таким образом, мы, похоже, опасно приблизились к антисемитским теориям заговора о мировом еврейском финансовом контроле. Хотя описание Коннелла может быть (а может и не быть) преувеличенным, его наблюдения были сделаны в контексте восхищения, а не осуждения, и факт в том, что Шифф действительно имел связи со всеми этими коллегами-финансистами, и, что наиболее важно, с Варбургами. Эти связи давали Шиффу ресурсы и возможности, с которыми не могли сравниться многие его конкуренты, даже могущественный Морган. Для наших целей представьте, как способность "перемещать огромные суммы" "быстро и тайно" может помочь в развитии и поддержке революции в России – или где-либо ещё.
К 1901 году Шифф превратил "Kuhn Loeb" во второй по величине инвестиционный банк в Соединённых Штатах, в основном за счёт финансирования расширения железных дорог Америки. "Будучи по сути консервативным", Шифф "часто шёл туда, куда другие боялись ступить".[98] Благодаря успех он стал "своим человеком в большом бизнесе, а также в нью-йоркском немецком еврействе".[99] Из этого следовало, что, как и другие члены элиты Уолл-стрит, он "проявлял значительное политическое влияние", которое включало напоминание президентам о "стратегической важности еврейского голосования".[100] Затем он "использовал свои политические связи и престиж для продвижения интересов иудаизма в Соединённых Штатах и за рубежом".[101] Политически Шифф долгое время считал себя прогрессивным республиканцем, но он, всего лишь как и Крейн, перешёл в лагерь Вильсона в 1912 году, когда демократы, казалось, с большей вероятностью поддержат его частную войну с русским самодержавием. Тем не менее, вклад Шиффа в военный фонд Вильсона составлял менее трети вклада Крейна.[102]
Хотя большинство друзей и сотрудников Шиффа были коллегами-бизнесменами, он был тесно связан с Феликсом Адлером, реформистом и антикапиталистом, основателем "Этической культуры", и питал особую слабость к социальной работнице левых взглядов Лилиан Уолд, чей дом на Генри-стрит в Нижнем Ист-Сайде был излюбленным местом сбора "радикальных интеллектуалов и активистов".[103] Уолд значима, потому что она позволила Шиффу незаметно войти в яркую субкультуру политических и культурных радикалов Готэма.
Шифф сделал себя некоронованным королем еврейской Америки, и сделал он это во многом благодаря широко распространённой и обильной благотворительности. По сообщениям, он жертвовал не менее 10% своего значительного дохода на благотворительные цели, отнюдь не исключительно еврейские. Но в этой сфере его щупальца были практически во всем. Он был
