Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
– У-у-у, – в ответ глухо простонала Сима.
Сил кричать не было. Как, собственно, и сил жить.
Неожиданное прояснение в памяти причинило другую острую боль: дети… Как же это? Она не может их оставить. А Руслан? Он приедет, а ее не будет? Нет-нет, этого никак нельзя допустить. Никак.
– Мане кисель сварить не успела. Она так любит. – Горячие слезы побежали по вискам, теплые и липкие, они затекли даже под спину. Как много слез. Она уже вся мокрая…
– Епэрэсэтэ! – рявкнул Антон. На светлом кожаном диване, куда он перетащил бесчувственную Симку – та еще была военная операция, не для слабонервных – угрожающе расплылось кровавое пятно.
Симку клонило в сон.
– Открой глаза, дыши, – командовал властный голос, мешая спать.
Какой умный. Попробовал бы не спать, когда глаза сами закрываются. И больно. Мысли опять стали путаться, Сима стремительно теряла силы.
– Не спать, не спать! Смотри на меня! – рычал Антон, набирая 03.
Откуда он взялся на ее голову? Кто дал ему право командовать? Вот приедет Руслан…
– У нее кровотечение, – рычание соседа слышалось, как сквозь вату, – где машина, мать вашу?
– М-м-м-м, – стиснув зубы, промычала несчастная мать-одиночка и потеряла сознание.
Антон ненавидел себя за это бессилие, смотрел на зловещую темно-вишневую лужу, выползающую из-под Серафимы, и вспоминал: промедол при ранении и жгут выше раны. А что делать в этом случае? Какой тут жгут, к едрене фене? Может, поднять повыше ноги Симе? Подушку подсунуть? Где эта скорая, черт бы все побрал!
Руки противно дрожали. Что еще он может сделать? Что? Смириться с тем, что две жизни уходят вот так, беспрепятственно, у него на глазах – за что это ему? Антон опустился на пол рядом с диваном, испачканные в родовой крови ладони сдавили готовый взорваться череп. Если только Ты есть, Господи…
Очнулся Антон, когда люди в белых халатах заполонили комнату.
– Мужчина, вы меня слышите? – вопрошала врач-реаниматолог. – Где карта?
На лице Квасова читалась напряженная работа мысли: карты бывают географическими, топографическими, игральными… и еще какими-то… «Медицинскими», – выручила память.
– Н-не знаю, – расстроился Антон.
Шапочка и маска скрывали лицо медички, халат – фигуру. Антон видел только глаза, как в прорези никаба. Глаза выдавали зрелость.
– Поищите на зеркале, в спальне, на книжных полках. Обычно их кладут куда-то недалеко. – Глаза между чепцом и повязкой отследили брошенную в прихожей, так и не собранную сумку. – Что в сумке?
– Да, – Антон вспомнил, – Сима собиралась в больницу.
Карта – затрапезная общая тетрадь – нашлась в сумке среди каких-то воздушных, легкомысленных вещичек, похожих на пеньюар. А может, и не пеньюар – просто Антон других названий женской одежды не помнил, хоть убей. Впрочем, кажется, еще кофты у них бывают.
«Юн-Ворожко» – успел прочитать на обложке.
– Жена завтракала? – донеслось до Антона, и он для верности решил уточнить.
– Чья жена завтракала?
– Ваша жена позавтракать успела? – терпеливо переспросил никаб, пока Симе что-то кололи.
– Я не видел.
– Кислород, – коротко произнесла медичка, пролистав карту, – вторая положительная.
Прозвучало слово «кесарить», Антон не успел опомниться, как истекающую кровью Симу уложили боком на каталку и вывезли на лестничную площадку.
Профессионально, быстро и слаженно вкатили в грузовой лифт, к счастью работающий.
Пока Квасов спускался в пассажирской кабине, Симу уже загрузили в реанимобиль.
– Куда везем? – высунулся водитель.
– В третий роддом, – садясь в кабину, бросила докторша.
Тормозя на лежачих милицейских, маневрируя между припаркованными авто и детскими площадками, скорая миновала двор, включила сирену и вырвалась на проезжую часть.
Антон провожал проблесковые маячки с чувством, что отправил на вертушке в госпиталь «груз-300».
«Довезут – не довезут, – пульсировало в висках, – довезут, и не таких довозили», – уговаривал себя Квасов, однако уговоров хватало ненадолго.
Совершенно опустошенный, вернулся на девятый этаж, отказавшись от мысли заскочить домой (схватка с собой была короткой и беспощадной) и «поправиться» – из-за ребенка и тетки, которой Антону предстояло сдавать вахту.
Разбросанные вещи, раззявленная пасть сумки, тишина и настороженность в каждом углу встретили Антона.
С того момента, как они с соседкой поднялись в ее квартиру, казалось, прошла вечность – при такой напряженности событий день идет за три, как на войне. Он и чувствовал себя как после боя. Вот уж никогда не думал, что случайные свидетели родов получают почти боевой стресс. Впрочем, стыдливое «почти» можно смело упустить.
Смазанные кровавые потеки на диване уже потемнели и запеклись, и Антону пришло в голову, что Симина дочь вряд ли обрадуется, увидев эту постапокалипсическую картину.
В нем самом кровь будила не самые приятные воспоминания о других событиях и других обстоятельствах. Пограничное состояние психики, посттравматический синдром УБД (участника боевых действий) – в пухлой медицинской карте Антона тоже имелись особые отметки.
Собственно, эти малопонятные, как древние письмена, небрежные закорючки и отняли надежду на регулярный секс, вшивенькую должность при каком-нибудь занюханном филиале Газпрома и солидный счет в банке.
Если серьезно, в начале карьеры Антон строил планы о работе в управлении Генштаба, а тут – получи, Антон Васильевич, фугас.
После ранения все пошло вкривь и вкось. Мечты о престижной работе пришлось похоронить.
Старую не вернуть (Квасов даже на минуту не мог представить себя в редакции, ваяющим нетленку для очередного номера), а с новой не получилось. И теперь капитан Квасов охранник в гаражном кооперативе – вот все, что ему обломилось.
Вовка Чиж как-то подогнал место начальника охраны в банке, но Антона и туда не взяли: оранжерейных банкиров отпугнуло пограничное состояние психики кандидата.
…Найдя в ванной щетку и тряпку, Квасов оттер загустевшие потеки с дивана и с пола.
Пятна на ковре оттираться не желали, и, повозив для очистки совести щеткой, Антон оставил попытки.
С подушкой дело обстояло еще хуже, как ее реанимировать, Антон не имел понятия и на всякий случай унес подальше от детских глаз – на балкон.
Еще несколько минут ушло на то, чтобы придать квартире первоначальный бесстрастный вид: убрать из прихожей сумку, чем-то напоминавшую тревожный чемоданчик, и, наоборот, выставить в прихожую тапки. Беспорядочно выдвинутые стулья от большого обеденного стола – их Антон с неожиданным педантизмом тоже вернул на место.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
