class="p1">Зря я раньше думал, что она не для меня. Неправда все это. Никакая она не принцесса. Нет, она, конечно, необычная девушка, но не такая, что задирает нос от обычной жизни.
Разговаривала с моей мамой и улыбалась так, как будто сияла внутри. Шутит с моими братьями.
Кажется, ей нравится у нас в гостях. А может быть, ей даже нравлюсь я?
Когда пришла соседка Людмила Ивановна и сказала во всеобщее услышание «какая красивая у тебя невеста», Соня промолчала. И теперь я не могу выкинуть это из головы. Возможно ли такое?
Первый раз на Новый год загадываю желание. Раньше думал – ерунда все это, что можно загадать, когда все зависит от нас самих? А теперь вот сижу и сам загадываю: «Хочу любить эту девушку».
Выпил, а потом по лбу себя хлопнул! Совсем не умею мысли правильно формулировать, надо было лучше думать. Я, итак, люблю эту девушку. Точно люблю. Надо было загадать «хочу, чтоб и она меня любила». С другой стороны, рассудить, разве так можно загадывать? Если она не захочет, новогоднее желание мне не поможет.
После полуночи пошли гулять по селу. Такая традиция. Все выходят из дома. Пускать салюты, поздравлять с наступившим новым счастьем. Вот и мы пошли.
Метель остановилась, но я боялся, как бы она ни замёрзла.
Сначала шли молча, потом Соня спросила:
– Почему ты работаешь водителем, за эту неделю у меня сложилось впечатление, что ты…Ну, можешь больше.
– Я тебя понял.
Мы рассмеялись, сами не зная чему. Наверное, потому что мы идём вместе и болтаем, и это новогодняя ночь.
– Если честно, я раньше просто думал о том, где можно побольше заработать. Отец внезапно умер, а мама не могла выйти на работу, да и работать тут негде, вот и пришлось после школы быстро соображать, – признался я.
– А если бы не это, кем бы ты хотел работать?
– Ты будешь смеяться, – ответил я.
Она, смеясь, отрицательно покачала головой, и я продолжил:
– Люблю готовить, даже мечтал стать шеф-поваром, открыть ресторан.
Она округлила глаза:
– А ведь, правда, у тебя хорошо получается, мясо и пирог – объеденье. И в Липецке ты на глаз определил, что не так с рецептом. Слушай, а может, ты в наши пекарни пойдёшь работать? – сказала она радостно.
– Может, и пойду, – ответил я.
Потом огляделся: мама с братьями домой пошли. И не заметил когда. Ну, я и решил провести «экскурсию» по родному селу. Не знаю, что на меня так действовало: новогодняя ночь, родной дом или влюблённость… такой красноречивый стал. Все показываю. Вот школа наша девятилетка, а вот дерево, с которого упал в пять лет. А тут у нас дикие яблоки летом растут, тут поле, клуб. Показывать особо нечего, все в запустении. Не такое, как в моем детстве. А для неё это вообще, наверное, глупости. А я все рассказываю. Она вроде кивает и слушает. И так внимательно слушает и смотрит, что я напрочь забываю, кто она такая. И под очередной звук салюта притягиваю ее к себе одним быстрым рывком и целую так нежно и одновременно с этим неистово, как ещё никого никогда не целовал.
Поцелуй длится все то время, пока петарды взлетают в небо. Раз – прикосновение губ и взрыв в небе. Второй раз – ещё один бах. И третий, четвёртый. Не считал, сколько всего раз взрывалось в небе, куда там считать, когда такое происходит. Когда она отстранилась, стало темно и тихо. Закончился поцелуй.
Она, кажется, что-то говорила, а я не мог понять ничего, все смотрел на ее губы – какие это губы, как будто только созданы для того, чтобы их целовать. Внутри все ещё взрывался фейерверк, хотя на небе было тихо.
София
Этого не должно было произойти. Я потеряла бдительность. Он меня поцеловал, а я даже не пыталась этому противостоять!
Меня пугает, что с каждым днём, находясь рядом с ним, я все больше как будто отдаляюсь от себя. Перестаю себя контролировать.
Целоваться с Петей. Это ж надо такому случиться.
Мне от этого одновременно как будто и стыдно, и радостно.
И я не могу разобраться в себе. Отчего я радуюсь?
Ладно, если честно, я радуюсь, что он влюблён в меня. Теперь это очевидно. Я поняла после его поцелуя. По тому, как он целовал, как будто не мог надышаться, по тому, как смотрел на меня после и никак не мог очнуться.
А я ему сказала: «Давай забудем то, что случилось». Не уверена, что он понял.
Я и сама себя не поняла.
Ведь мне понравилось. Понравилось, как сердце бьется быстро-быстро и как меня согревает одно его присутствие. И его губы… Я бы не хотела забывать наш поцелуй. Но вынуждена сказать так.
И как ещё мне поступить? Не могу же я с ним встречаться? Что скажет отец? Не то что бы для меня были важны установки, но я просто думаю, когда мы вернёмся в Москву, вся эта зимняя сказка исчезнет, мы станем прежними, я стану прежней, а Пётр останется таким же – моим водителем. Хотя после этого как он будет со мной работать?
На следующий день полдня его не было видно: он ездил насчёт машины, скоро должны были починить. Я даже ещё успевала на Бали, только мне уже туда не хотелось…
Когда он вернулся вечером, сам первый предложил мне прогуляться и поговорить.
Как только за калитку вышли, спрашивает:
– Так и будешь делать вид, как будто ничего не произошло?
Смелый какой стал, говорю ему:
– А ты что предлагаешь?
– Сонечка, – шепчет и хватает меня за руку, пытается обнять.
– Не надо меня так называть, никому нельзя меня так называть, – злюсь, и мое тело сжимается. Не помню, говорила ему или нет, но так меня называла только мама. И точно так же, как он, ласково.
– Прости, София, буду называть тебя, как хочешь, ты дашь мне шанс?
Смотрю на него, он без очков, глаза у него зелёные, смотрят на меня внимательно, весь мир вокруг застыл. Я посмотрела на его губы и вспомнила вчерашний поцелуй. Захотелось ещё раз это почувствовать. Но вместо этого я отстранилась и спрашиваю:
– Машина готова? Я должна вернуться домой.
Он больше не смотрит на меня. Сжимает кулаки и тихо говорит:
– Готова, только вот ещё я должен предупредить. Я сначала не мог вспомнить, где видел тот номер машины, когда тебя хотели похитить, а потом вспомнил – это твой
