Не хочется этого. Кирилл ей никогда не нравился, она скажет мне в сотый раз забыть про него.
Я написала ответ:
— Спасибо. И улыбочка в конце, чтобы не думал, что я сижу в туалете и расстраиваюсь. Что я разочарована.
А что ещё ответить? Спросить у него, почему он оценивает мое стихотворение, как на уроке литературы? Почему ничего не сказал о том, что там написано? Почему сделал вид, что это не признание, а просто стихотворение на день рождения, как будто я подарила ему открытку с напечатанными буквами, безликими и бесчувственными буквами.
Я стёрла «спасибо», затем напечатала снова.
Нет, сегодня я не буду этого спрашивать. Я призналась, это его ответ. Больше ничего не сделаешь.
Я зашла в «Вконтакте» и увидела, что он выложил фотографию с дня рождения, на которой он стоит рядом со мной и немного даже приобнимает. На фото я лопаюсь от счастья, как кукуруза превращаюсь в попкорн. Любой дурак и без стихотворения поймёт, что я в него влюблена. Подпись «спасибо всем за поздравления».
Это первая «человеческая» фотография на его стене. Обычно там мемы, что-то из видеоигр. А тут фото. Да ещё и со мной.
Может, и хорошо, что всё именно так закончилось? Я боялась выяснения чувств, окончательной точки, а тут всего лишь «запятая». И к тому же с моей стороны вообще было опрометчиво так писать. И выбрать для признания день рождения.
Я вернулась в комнату, где меня ждала хмурая мама с допросом.
— Это ты так отлыниваешь от уборки? —руки в боки и сердитый взгляд.
— Нет, я сейчас все сделаю, — говорю я, уборка — отличный способ отвлечься.
Я успеваю все убрать, и мама отпускает меня на танцы. Странно, а мне не хочется танцевать. Я все думаю о его словах, как будто пытаюсь расшифровать тайный язык. Найти то, что не заметила.
Все занятие Елена Сергеевна делает мне замечания. Наверное, такого ещё никогда не было, я бью рекорд. Поэтому, когда после тренировки Елена Сергеевна попросила меня задержаться, я думала речь пойдет о моей сегодняшней рассеянности и никак не ожидала услышать:
— Полина, я узнавала, что нужно готовить для экзамена. Ты как, говорила с мамой?
Не хотелось говорить «нет». Хотелось кричать «да, да!» я точно поступаю на танцы. А в голове все слова «Молодец, хорошо написано». Сама себе не верю, отвечаю:
— Я, наверное, буду поступать на математический.
Елена Сергеевна смотрит на меня широко открытыми глазами, кажется, я даже вижу своё отражение в ее голубых глазах. Нет, глаза не голубке, а цвета разбушевавшегося моря, в котором я тону.
— Ну хорошо. Только подумай хорошо, я вижу, ты любишь танцы.
Елена Сергеевна выходит, а я как будто всплывав на поверхность, набираю полную грудь воздуха и спрашиваю:
— А ваши родственники не возражали против такой работы?
Елена Сергеевна оборачивается и смотрит на меня с прищуром.
— Возражали, конечно, говорили, что я всю жизнь буду побираться. Только какое это имеет значение? Это мой выбор, моя жизнь, а не их.
Я прихожу домой половина шестого.
Я должна хотя бы попробовать. В конце концов, худшее, что может случиться — я поругаюсь с мамой. Это не первый раз. И это пройдёт. А вдруг она поймёт? Тогда я смогу стать той, кем хочу быть.
Глава 6
На следующий день на перемене я обсуждаю свои проблемы с лучшей подругой. Надо было сделать это раньше. Зачем все копить в себе, если можно выплеснуть на Риту?
— И когда ты собираешься ей рассказать, что хочешь поступить в Санкт-Петербург и учиться танцам?
— Я думаю, может, не говорить. Поступить тайно.
— Ага, а литературу, скажешь ей, ты просто так сдаешь? Да и потом она все равно узнаёт.
— Тебе легко говорить, никто не протестует против юридического. Все рады.
— Она твоя мать, почему ты так боишься разговора с ней? Да, строгая, ругается, с кем не бывает. Может, ты на самом деле не этого боишься?
— На что ты намекаешь?
— Может, боишься не поступить… Запороть творческое испытание. А так удобно — мама не пускает, это она виновата.
— Рита, я сейчас обижусь.
— Аполлинария!
— Аполлинария? — за Ритой раздался смех, — ну и умора, — смеялась Кира.
Откуда она вообще взялась, как долго она подслушивает?
— Это твоё полное имя? — спросила она у меня.
Рита, как всегда, хотела ответить за меня, я видела, как дрогнули ее губы и вытянулись брови — признак того, что она недовольна. Но я опередила ее:
— Нет, так меня называет только Рита.
— Да? А Кирилл как тебя называет?
Рита открыла рот и удивлённо посмотрела на меня. Меня бросило в жар. Почему она говорит о нем, что она знает? Я спросила:
— О чем ты?
— Видела фотку у Кирилла Литвина. Мы учились вместе в лицее, знаешь же? Не рассказывал про меня?
Тут уже Рита не выдержала.
— С какой стати он о тебе должен рассказывать?
— Ну мы встречались. Принято рассказывать настоящей девушке о своих бывших.
Захотелось куда-нибудь убежать и осмыслить услышанное в тишине. Я старалась не показать своим видом, как меня это задело — они встречались, а я об этом не знала, у него были отношения с одноклассницей? А я пишу ему, как дура, уверенная в том, что он такой же, как и я, одинокий интроверт. Уверенная в том, что мы друзья, и он мне обо всем рассказывает. Все, что я смогла сделать: опустить глаза в пол и сказать:
— Мы не встречаемся, просто дружим семьями.
— Мм. Ясно.
И ушла.
Прозвенел звонок. Жаль, побыть одной хотя бы в школьном туалете я не успею.
— Вот гадина, — шепнула Рита, — какая ей разница, ходит тут, подслушивает.
Конечно, всю математику я только и думала о том, что Кирилл встречался с Кирой. А с кем он ещё встречается, и как ему это удаётся? Я-то думала, что он пропадает в магазине. Что девушка, с которой он общается чаще всего помимо школы это я. Я-то думала, что он тайно в меня влюблён. С такими мыслями меня вызвали к доске решить пример. Длинный, с непонятными цифрами. Все расплывалось, я кое-как написала что-то похожее на решение. И получила
