наши элементы, то окажется, что это ужаснуло бы людей начала революции. Все отрицают, например, формулу «цель оправдывает средства». А помните те времена, когда хотели реабилитировать Нечаева, когда Сарабьянов развивал свою нравственную теорию? Кто теперь подпишется под этим? Так что же, вы подпишетесь под кадетскими рассуждениями о нравственности и культуре?
2. Важность этой проблемы с точки зрения теории познания. Ленин и объективные феномены общественной жизни и общественной идеологии. Смесь истинного и ложного в них.
3. Важность с точки зрения истории общественной мысли, в которой мы все ищем абстрактных разграничительных линий, боясь диалектических схождений и расхождений идей, вплоть до соприкосновения противоположного.
Страшно! Старая «чуждая» интеллигенция была во многом более своя, чем эта, вышедшая из народа.
См. Луначарский. Силуэты, стр. 75.
Дубельт писал – «Дай крестьянину, как он есть, свободу, у него сейчас явятся разные затеи, он сейчас бросит свой родной кров и пойдет шататься. Вот теплое его гнездышко и разорилось. Сына станет учить грамоте, а тот выучится и станет развращать свои понятия чтением гадкой нынешней литературы. Журналы собьют его с толку, а повести и романы сведут совсем с ума! Вот он станет судить и рядить; тут явится честолюбие, надо быть чем-нибудь повыше, – когда же тут землю пахать!» («Голос минувшего», 1913, № 3, стр. 150).
– Вот, оказывается, не только Мережковский и не только Берк, а сам Дубельт что-то предвидел. Окончит философский факультет и не захочет землю пахать. Мало того – будет судить и рядить о теории информации и теории управления, а главное, честолюбие, честолюбие! Все захотят стать докторами и директорами – вот все и пойдет прахом.
– Теперь есть план дома на три тысячи квартир в виде дерева. Интересно…
– Шведы построили в виде шара.
Слушая эти разговоры «еле-елегантного» обывателя, начинаешь понимать, откуда этот массовый успех модернизма. Нужна «экзатерация» для тысячеликой толпы, как писал Герцен. Это то же самое, что резкий крик рекламы, сияние светской жизни и звезд экрана, рекорды – один выпил больше пива, чем двадцать человек, другой перетанцевал, третий…
Тонкий слой «культуры» при громадном напоре снизу и невозможность самодеятельного развития личности. Живое, конкретное, человеческое утопает в этих суррогатах идеала. И вот причина неожиданного прилива сил к анархическому разложению и бунту как мировому явлению.
Эта карикатура на равенство и счастье всех соответствует форме прогресса № 2 – неорганическое единство, единообразие общества. Как это связывается с марксистской теорией поляризации противоположностей – вот вопрос!
А между тем эта форма развития имеет всеобщий характер. На ней основана вся Азия, все первые классовые цивилизации. На ней основан Рим. Имеет ли она всеобщий эквивалент экономический!
Начало мая 1974 года, статья в «Форчун»: «Кто будет делать черную работу?» Естественное уравнение зарплат – никто не хочет делать черную работу, поэтому зарплата за эти функции и все блага получаемые увеличиваются.
Скорее к обществу, в котором нет распределяющей справедливости Аристотеля! Иначе естественно нарастающее равенство людей приведет, и уже приводит, к темным последствиям. Послушайте, с каким презрением не худо живущие пролетарии неквалифицированных работ, включая уборщиц, дежурных, сиделок, дворников, продавщиц, толкуют об «ученых» и «училках».
Демократия, но демократия смердяковская, плебисцитная и грозящая миру некоторым понижением жажды образования. Впрочем, и жажда образования как стремление к одной лишь «квалификации», мания дипломов стоит той же смердяковщины.
– Вы против революции? Но все остальное в истории – это реставрация, а их не было бы без революций. Точным было бы назвать их узурпациями, потому что они присвоили себе то, что делали революции.
– Значит, можно было обойтись без революций?
– Нет, это значит, что можно было бы обойтись без реставраций, если бы революции были достаточно последовательными и всесторонними, не оставляли ничего для своих противников. Натуральный продукт все-таки имеет большую ценность, чем эрзац.
Бывают времена, когда слова кажутся богатыми значением, бесконечно драгоценными по своему содержанию, и бывает наоборот, что они пустотой становятся, только «слова, слова, слова!».
Потом они снова наливаются живыми соками жизни, снова вдохновляют и манят, дразнят воображение.
В 1908 г., например, они опустели, и, казалось, имеют значение только те слова, которые говорят о пустоте всех слов на свете.
А десять лет спустя – жизнь стала перманентным митингом. Я помню это, помню ходячее выражение начала двадцатых годов: «Не агитируйте меня, я уже давно сагитирован!»
Так что же? Вечный круговорот на одном месте? Нет, поступательное движение есть – это урок: и словам не нужно верить с таким безусловным фанатизмом, и думать, что все слова на свете пустые, – еще хуже.
Как бы то ни было, в этом уроке есть прогресс к диалектической полноте истины.
Дух не умер, а это главное. Если сравнивать анекдоты царских времен, которые я помню с детства, и анекдоты советского времени, какой прогресс! Гораздо больший, чем в металлургии и химии. Одни анекдоты 1937 года чего стоят! Нет, это общество не умрет.
[Из подготовительных набросков к ненаписанному ответу В. Страде]
Вы говорите, что Сталин опирался на худшие элементы. Верно. Почему на худшие? Потому что не воспринимал] лучшее в 30-х гг.
Чем отличаются] их нынешние речи? Ничем.
То же, что в двадцатые, то же, что в 30-х гг., и то же, что Вы говорите. Дух инструментален, можно гнуть куда угодно для пользы или потому, что таков наш внутренний диктат.
Это классовая обусловленность гуманизмом или даже партийностью, как Гароди – дело не меняется.
Ведь это для Вас нет абсолютных ценностей, все предопределено временем, личностью, политикой. – А этому и не верят.
1. Вы говорите, что после 1935 г. приходилось ждать до 1972 г., чтобы снова встретить меня.
А Вам не приходило в голову, каким образом это могло произойти, в то время как многие защитники «нового» в те годы прекрасно существовали?
2. Вы говорите о «ренессансе Лифшица» – допустим, но не желаете сказать, что я начал снова писать вследствие полной необходимости стать
на защиту марксизма от воздействия интегральной буржуазной] идеологии и у нас. Да, я должен был молчать, а теперь могу говорить, но не хочу говорить то, что Вы.
3. Драма – драма всего марксизма, не первая и, может быть, не последняя.
Да, история мысли, серьезной мысли есть драма (но не элегия по поводу непонимания) rimes croisees Герцена (перекрещивающиеся рифмы).
4. Вы говорите – мы идеалисты. В том смысле, что мы знаем: хотя посев и далек от жатвы, идеальное не пропадает, оно является выражением глубоко лежащих материальн[ых] потребностей жизни, еще не нашедших себе посредствующих звеньев для реального осуществления…
5. Почему Вы не
