дурной манерой.
На широком дубовом столе лежала вещь, завернутая в темную ткань. Теодор посмотрел на девушку, та кивнула головой, и он размотал подарок. На черном бархате лежал длинный меч, золотая рукоять которого была украшена гранатами, в навершии был инструктирован красный ворон.
Теодор взял в руки оружие и сделал несколько движений влево и вправо.
— Меч, достойный короля! — сказал Теодор и отдал клинок Латгардис. — Но ты не можешь его подарить, он означает твой титул и принадлежит твоей семье. Откуда он у тебя?
— Это меч моего отца Амалариха, его отдал мне священник, который воспитывал меня, — гордо сказала Латгардис. — Вы отказываетесь от моего подарка?
Теодор подошел очень близко, так что она почувствовала его дыхание и запах свежести одежды.
— Самый лучший подарок, который ты мне можешь сделать – это наследник. Все остальное не имеет значение, и не нужно мне, — он слегка провел пальцами по ее скулам и подбородку, девушка затаила дыхание.
Теодору уже не терпелось, когда придет время близости, что несомненно не будет тяжелой обязанностью, а удовольствием. Он не сомневался, что получит наслаждение, обучая ее радостям интимной близости, пусть это и будет сопряжено с исполнением долга.
Элли, которой было указано следить за Латгардис, подошла к ним.
— Госпожа, нам пора, сейчас маман придет к вам, пожелать спокойной ночи!
Теодор отстранился и бросил взгляд на камеристку, та порозовела и опустила глаза.
— Неужели маман проверяет свою невестку каждую ночь?
Элли присела в поклоне.
— Да, господин!
Теодор усмехнулся, посмотрел на Латгардис и добавил:
— Пожалуй я отдам твой клинок мечнику, он приведет его в порядок, а я могу научить тебя им владеть, если пожелаешь.
Девушка опешила. Где это видано, чтобы женщина управляла мечом?
— Но зачем мне это? — снова ее жених говорил вещи, логику которых она не понимала. — Мое дело рожать вам сыновей.
— Знай, что, выйдя за меня, ты утвердишь свой титул принцессы, — кинул ей Теодор, медленно удаляясь в свои покои. — Или ты думаешь, я просто так на тебе женюсь?!
Латгардис немного постояла, смотря уходящему мужчине в след и пошла в свои покои. Она с удовольствием вдохнула аромат мяты, который стоял в коридорах замка, и он даже чем-то подходил этой семье, такой же холодный и нежный.
«Может, меня ждет счастье, а я зря сомневаюсь в своем женихе?» — подумала она.
Ей шестнадцать, и она влюблена в лучшего мужчину во всем королевстве. Она улыбнулась при этой мысли, чувствуя себя почти пьяной от чувств.
С этим не поспоришь, что Теодор был воплощением мечты — и не просто потому, что он оказался невероятно красивым и сказочно богатым герцогом. Нет, причина заключалась в его таинственной личности.
Сильный, умный и внимательный, он обладал при этом притягательной харизмой. Когда он смотрел на нее, казалось, будто земля уплывала из-под ног, и она оказывалась в другом мире, полном романтики и мечтаний.
Нет, он, конечно, не бог, она не настолько глупа, чтобы это вообразить. Он простой мужчина со своими слабостями и недостатками, какие есть у любого. Она уже познакомилась с его неидеальной чертой в его характере. Как бы то ни было, он великолепный мужчина, обаятельный и привлекательный настолько, что у нее при одной мысли о нем по коже бежали мурашки.
Странно было одно, что, когда они с Теодором не виделись несколько дней, она хотела бросить его и сбежать. Но стоило их взглядам снова встретиться — и она была покорена. Каждое его слово и жест были рассчитаны на то, чтобы она почувствовала себя непринужденно. Их отцы договорились об этом союзе, и, Теодор не передумал, она станет его невестой. Ей хотелось, чтобы этот момент настал как можно быстрее, ей не терпелось стать окончательно и полностью его.
Глупая девичья влюбленность, которая чуть не погубила ее.
Кто знает, что будет когда она выйдет за него замуж и по-настоящему глубоко его полюбит? Как ей пережить мысль о том, что он к ней совершенно равнодушен? Что их брак основан исключительно на чувстве долга? Ведь для него она лишь родовитая кобыла, которая способна подарить ему наследников, выполнять его прихоти и быть хозяйкой его крепости.
ГЛАВА VII
Вот и настал день святого Михаила.
Он наступил незаметно для всей семьи. Ранним утром, как только Латгардис открыла глаза, служанки поздравили ее с днем свадьбы.
На жениха же эта дата обрушилась как снег на голову. А ведь еще на прошлой неделе начали съезжаться важные гости, поэтому с невестой он едва виделся. С делами молодому герцогу помогал управляться Жан-Марк, а Эллен заботилась о гостях.
Латгардис приняла ванну из козьего молока. Служанка ополоснула ее волосы ромашковым настоем. После невесту насухо вытерли и растерли розовым маслом.
Башмачки Латгардис покрывал жемчуг и великолепное золотое шитье. Свадебное платье сшили из легкого воздушного шелка, с широким шлейфом.
Все оно было усеяно мелкими нежно-голубыми незабудками и расшито жемчугом. Верхнюю часть платья с шнуровкой украшало заморское кружево, а по низу шел волнистый узор из тесьмы с необычными «капельками» из прекрасно выделанной кожи, обшитой бархатом. Капельки игриво поблескивали в складках платья. По бокам и со спины ткань собрали в пышные складки.
Волосы завили в крутые локоны. Голову невесты украсил легкий венец, тоже осыпанный жемчугом, и красное покрывало из переливчатого шелка – по свадебному обычаю.
Латгардис ехала с камеристками – незамужними девушками, – стоя на парадной колеснице, украшенной широкими серебряными пластинами. Колесницу везли быки, а по бокам ехали воины, облаченные в кольчуги, держа в руках овальные щиты.
Теодор со своими провожатыми ехал верхом. Перед процессией шли музыканты с флейтами, скрипками, трубами и барабанами.
Когда процессия приблизилась к собору святого Агриколы, новобрачных приветствовали колокольным звоном. Гостеприимно распахнулись двери главного входа. Каменные статуи, украшенные цветами, как будто ожили при блеске солнца и милостиво смотрели на проходящих внизу людей.
К алтарю Латгардис вел капеллан Осмунд. Там уже ожидал мужественный жених – сильный, ловкий воин с широкими плечами, стройными ногами, волевым решительным лицом. Теодор улыбался своей невесте, но по его глазам можно было понять, что молодому герцогу очень трудно смириться с женитьбой.
В памяти Латгардис запечатлелась каждая мелочь. Его одежда… На Теодоре был темно-красный плащ, скрепленный на плече золотой фибулой с гербом семьи. Кожаные штаны и башмаки. Ворот шелковой туники украшен мехом песца. Герцогиня-мать самолично выткала ее
