[так сказать] преобожить.
ГЛАВА X
Такого же содержания
59. Чтобы в душе появилось жилище Царя небесного, она должна быть чиста и без пороков; и для этого ввергает её Бог в горящую печь искушений. Поистине, душа никогда не любит горячее и никогда не верует крепче, как ежели она таким образом притесняема и искушаема на духовном пути ходит, и сомнения, и страх, какими она окружается, охотно желая знать, состоит ли она в вере или нет, согласна ли она с искушениями в основании или не согласна, есть не что иное, как скрытые действия её нежной любви.
60. Такую любовь ясно показывают и те свойства, которые обычно впечатываются в душу искушениями, такие как неуважение и отвержения себя самой, живое чувство Величия и Всемогущества Божьего, великое на Него упование, — для того чтобы Он избавил душу от опасности, в которой она была, гораздо крепче и твёрже та вера, что заставляет её веровать и прославлять то, что Бог есть сущий, который даровал ей силу постоянно терпеть язву искушений, и что ей, в рассуждении великой наглости, с которой она была искушаема, по натуре невозможно было противостоять и четверти часа.
61. Из этого можешь понять, что искушение есть величайшее твоё счастье, и что чем больше донимает оно тебя, тем пуще должен ты радоваться, пребывая в мире, и никак себя не мучить, но больше благодарить Бога за это, как за особое благодеяние. Единственное средство против искушений и против злых и нечестивых помыслов — презирать их и делать всё возможное, чтобы не замечать их. Ибо нет ничего, что бы досаждало гордому дьяволу более, как если он увидит, что нимало не уважают ни его, ни того, что он внушает и представляет фантазии, или силе воображения. Потому ты должен держать себя пред ним так, как не уважающий его, всегда прибывать в мире, не скорбеть и не сетовать, но много думать о том и не стремиться отвечать ему. Ибо ничего нет опаснее, как требовать речи и ответа от столь коварного и льстивого врага, который ловит нас в сети прежде, чем мы замечаем это.
62. Все те, кто пришёл к святой жизни, должны были идти этим трудным путём. И чем святее становились они, тем бо́льшим искушениям подвергались. Господь позволяет также, что и те, кто уже достиг святости и совершенства, должны бороться с постоянными искушениями, дабы таким образом сделать их венец славнее и подавить то, что ещё остаётся в них от гордости, или загородить этому вход и впоследствии всё больше и больше утвердить их, когда они сохраняются смиренно и осторожно [ибо они всегда боятся, как бы случайно не пасть].
63. Наконец, знай, что всевеличайшим искушением является отсутствие искушения [напасти]. Потому радуйся, когда бываешь искушаем, и противоборствуй так, чтобы при этом тебе пребывать в мире, постоянстве и смирении. Ибо, если ты хочешь служить Богу и достичь высокого верха внутреннего мира, то тебе необходимо взойти по этой тягостной тропе, надеть этот тяжкий шлем, сражаться в этой жестокой войне, и в этой горящей печи необходимо себя очистить.
ГЛАВА XI
О внутреннем возвращении и о том, как душа должна содержать себя в нём, а также в духовной битве, которой потом дьявол силится тебя обеспокоить
64. Внутреннее возвращение есть вера или молчание в присутствии Божьем. Для этого ты должен привыкать возвращать себя в твоё основание пред Ним, с благоговейным вниманием, как тот, кто предаёт себя Богу и соединяет себя с Ним в почтении, смирении и покорности; так, чтобы ты созерцал Его в основе души своей без формы, без образа, без образования или вида, но лишь видением или всеобщим познанием возлюбленной и мрачной веры, без некоего различия божественных его совершенств или свойств.
65. В этом состоянии пребывай с простым, светлым и исполненным любви зрением, устремлённым на Бога. Оставь и вручи себя во всём в Его руки, да творит Он с тобой всё, что Ему благоугодно, и не наблюдай ни за собою самим, ни, тем более, за божественными свойствами. Держи чувства свои пленными и, передав Богу заботу о всём том, что тебе принадлежит, пребывай в уединении и всецелом забвении всех вещей этой жизни. Короче говоря, вера должна быть чиста, без образа и формы, проста, без заключений разума, и всеобща, без замечания особенностей.
66. Молитва и возвращение внутреннего мира преобразуются борьбою, которую имел Иаков всю ночь с Богом, пока свет дневной [заря утренняя] не воссиял и Бог не благословил мужа. Так и душа должна крепиться и бороться с тяготами, которые чувствует она в продолжение тихой ночи возвращения, и не отставать, пока Солнце внутреннего Света не взойдёт над нею и Господь не даст ей Своё благословение.
67. Едва ты вступишь на внутренний путь, чтобы идти по нему к Богу, как весь Ад сразу восстанет против тебя. Единственная душа, которая внутренне вошла и скрылась в присутствие Господне, сильнее поражает духовных врагов, нежели тысяча других, которые только ходят извне, поскольку приобретение и приумножение такой внутренней души значит чрезвычайно много.
68. Мир и кротость души твоей во время возвращения среди множества разных наглых, противных и нечистых помышлений гораздо приятнее Богу, чем если бы ты имел многие весьма добрые начинания и того бо́льшие чувствования без подобных напастей. Собственное старание, которое ты употреблял бы для сопротивления таким помыслам, только воспрепятствовало бы тебе и ещё больше обеспокоило бы тебе душу. Потому лучше всего тебе кротко презирать их, познать свою бедность и с тихим умом представить свою нужду Богу.
69. Хотя ты и не можешь ни прогнать эти тягостные мысли, ни чувствовать некоторого света, утешения или духовного ощущения, однако не печалься о том и не прекращай возвращения ради такого коварства, которое даёт тебе враг твоего блаженства. Оставь и предай себя Богу тем крепче, страждуя терпеливо, и будь всегда там, где Он есть, ибо если ты станешь так делать, то душа твоя будет внутренне преумножаться и преуспевать.
70. Может быть, ты думаешь, что когда заканчиваешь молитву, ты столь же сух и тощ, как и был, начиная её, то это происходит от недостатка приготовления, и это причина того, что ты не чувствуешь никакой пользы. Но ты заблуждаешься; ибо плод истиной молитвы состоит не в наслаждении светом и не в особом познании духовных вещей как могущих находиться и в одном лишь уме,
